Небывалый господин Оуэн   ::   Сименон Жорж

Что-то слышали метрдотели… У слуг свои сведения. Горничные сообщают свою интимную информацию… Короче говоря, этот Оуэн и его медсестра…

— Он что, был болен?

— Нисколько! Хотя точно сказать не могу. Вы наверняка видели его на террасе, не зная, что это он. Высокий, почти такого же роста, как король Густав, во всем сером: серый фланелевый костюм, серая рубашка, серый шелковый галстук, только шляпа белая и белые замшевые ботинки. Вдобавок очки с дымчатыми стеклами и серые нитяные перчатки.

— Перчатки?

— Ну да! И это еще не все! Вставал он каждое утро в десять часов, спускался и располагался на террасе в плетеном кресле, всегда под третьим зонтиком. Зажав в руках трость, неподвижно сидел там около часа, глядя на море, потом обедал, возвращался на террасу до пяти-шести часов вечера, то есть до того, как начинает свежеть. Потом поднимался к себе в номер, куда ему приносили холодный ужин, и до утра больше не появлялся.

— Его убили?

— Убили кого-то в его номере…

— Значит, жертва — не он?

— Скорее, убий…

Господин Луи поздравил себя с тем, что Мегрэ наконец попался на крючок и теперь дальше можно рассказывать свободней, без лишней таинственности.

— Я расскажу вам, что произошло, в двух словах.

Сегодня утром, когда я разбирал парижские газеты — они приходят чуть раньше одиннадцати, — меня поразило, что господина Оуэна не видно на его обычном месте. Мне кажется, я обратил на это внимание одного из посыльных. Совершенно случайно я повернулся к доске и заметил, что его ключа нет… Далее!

В час аперитива я прошелся по террасе и снова отметил, что господин Оуэн так и не появился.

На этот раз я направился к окошку регистрации и спросил господина Анри:

«Господин Оуэн заболел?»

«Не знаю».

Между тем, скажем, около пятнадцати минут или половины первого, я заметил медсестру — она выходила из отеля в бледно-зеленом костюме, который ей очень шел. Поскольку она не оставила ключа, у меня не нашлось предлога с ней заговорить. Про себя я решил, что она отправилась за лекарствами, и я не успел предупредить ее, что аптеки закрылись.

В конце концов в два часа дежурный по четвертому этажу позвонил мне, чтобы спросить, что произошло в четыреста двенадцатом номере, — его как раз занимал господин Оуэн.

Дверь оставалась закрытой, и на стук никто не отвечал.

Тогда я поднялся, открыл дверь своим ключом и был изрядно удивлен, найдя на столе пустую бутылку из-под виски и рядом осколки стакана.

А в ванной я обнаружил голое тело мужчины…

— Ну и?.. — спросил Мегрэ. (Это было сильнее его.)

— Ну и ничего! Этот господин — не Оуэн.

— Что?

— Что это был не Оуэн. Ко всему прочему, при моей профессии у меня должна быть хорошая память на лица.

И я помню всех входящих в отель и выходящих из него.

Могу поклясться, что никогда не видел этого субъекта…

— Простите! Но господин Оуэн?

— Вот тут-то эта история становится необъяснимой.

Вещи его остались висеть в шкафу, чемоданы стояли в номере, все было на месте. Тогда как ни одной вещи, принадлежавшей молодому человеку, в номере четыреста двенадцать обнаружено не было. Остается предположить, что он проник в «Эксельсиор» абсолютно голым.

Мегрэ, расположившись перед широким окном, смотрел на море, повсюду виднелись головы купальщиков.

Господин Луи встал за ним, он сознавал, что партия еще не выиграна, и искал новую приманку.

— Заметьте, как я уже говорил, прекрасная медсестра вышла только около половины первого. Тогда как врач объявил, что смерть молодого человека наступила на рассвете…

— Хм, хм, — пробормотал продолжавший сопротивляться Мегрэ.

— Это еще не все.