Тувия, дева Марса   ::   Берроуз Эдгар Райс

У пималии стоял Асток, его темные глаза под сдвинутыми бровями сузились от ненависти, когда он наблюдал за удаляющимися фигурами женщины, вызывавшей в нем неистовую страсть, и мужчины, который, как он понял теперь, и был преградой между его любовью и ее удовлетворением.

Когда они исчезли в здании, Асток пожал плечами и, бормоча проклятия, направился через сад к другому крылу здания, где он размещался со своей свитой.

В этот вечер Асток попрощался с Туван Дином, и хотя никто не обмолвился о случившемся в саду, нетрудно было понять по холодной маске учтивости на лице джеддака, что только обычаи королевского гостеприимства удерживают его от выражения презрения, которое он испытывал к принцу Дузара.

Ни Карторис, ни Тувия не присутствовали на церемонии прощания. Натянуто и формально исполнялись все требования придворного этикета, и когда последний член свиты принца Дузара перебрался через поручни боевого корабля, доставившего их во владения Птарса, и мощная машина разрушения медленно поднялась с посадочной площадки, чувство облегчения прозвучало в голосе Туван Дина, когда он повернулся к одному из офицеров со словами объяснения поступка этого чужестранца, которое не выходило у всех из головы уже несколько часов. Но был ли он чужестранцем?

– Сообщите принцу Совану наше желание вернуть флот, отправившийся в Каол этим утром для путешествия на запад от Птарса.

Когда военный корабль, на борту которого Асток возвращался во дворец своего отца, повернул на запад, Тувия из Птарса, сидевшая на той же скамейке, где принц Дузара оскорбил ее, наблюдала за мерцавшими огнями удаляющегося корабля. Около нее в блистающем свете ближней луны сидел Карторис. Его глаза были устремлены не на корпус еле видимого вдали корабля, а на профиль устремленного вверх лица девушки.

– Тувия, – произнес он.

Девушка перевела взгляд на него. Он протянул руку в надежде завладеть ее рукой, но она легко отстранила его.

– Тувия из Птарса! Я люблю тебя! – воскликнул молодой воин. – Скажи, что мои слова тебя не оскорбляют.

Она печально покачала головой.

– Любовь Карториса из Гелиума, – сказала она просто, – может быть только честью для любой из женщин, но ты не должен говорить этого, друг мой, ты не должен награждать меня тем, за что я не могу отплатить.

Молодой человек медленно поднялся. Его глаза широко раскрылись от удивления. Принцу Гелиума никогда не приходило в голову, что Тувия из Птарса может любить другого.

– Но в Кадабре и позже, здесь, во дворе твоего отца, что ты сделала, Тувия, чтобы дать мне понять, что не можешь ответить на мою любовь? – воскликнул он.

– А что я сделала, Карторис из Гелиума, – произнесла она в ответ, чтобы заставить тебя поверить в мою любовь?

Он замер на мгновение в раздумье, затем тряхнул головой.

– Ничего, Тувия, это правда, и все же я могу поклясться, что моя любовь к тебе близка к преклонению.

– Но как я могла догадаться об этом, Карторис? – спросила она простодушно. – Ты мне когда-нибудь говорил об этом? С твоих уст слетали хоть раз признания в любви?

– Но ты должна была знать об этом! – воскликнул он. – В сердечных делах я так же глуп, как и мой отец: я не знаю, как обращаться с женщиной; и все же драгоценные камни, разбросанные по дорожкам королевского сада, деревья, цветы, газоны – все видело любовь, наполнявшую мое сердце с той минуты, когда я впервые увидел твое прекрасное лицо и совершенные формы. Как же ты могла остаться слепой к моей любви?

– А разве в Гелиуме девушки ухаживают за молодыми людьми? – спросила Тувия.

– Ты смеешься надо мной? – воскликнул Карторис. – Скажи, что ты смеешься надо мной и что ты все же любишь меня, Тувия!

– Я не могу сказать тебе этого, Карторис, так как я обещана другому.

Она говорила ровным голосом, но кто может поручиться, что в нем не звучала безграничная печаль? Кто может сказать это?

– Обещана другому? – с трудом произнес Карторис.