Тысяча черепогрызов   ::   Василенко Владимир Сергеевич

---------------------------------------------

Владимир Василенко

Тысяча черепогрызов

1

Причудливая все-таки штука жизнь. Однажды, в очередной раз предаваясь воспоминаниям, я вдруг подумал, что все могло бы сложиться совсем, ну прямо-таки совершенно иначе, если бы дядюшка Майка не держал в магазине кота. Нет, серьезно. Если бы не это зловредное полосатое животное, сующееся куда не следует, мы бы вообще тогда не вляпались в эту паскудную историю. Ну, может, и вляпались бы, но потом. И не в эту, а в какую-нибудь другую. Потому как совсем без «историй» ни у меня, ни у Майка не получается, хоть ты тресни. Подобралась же парочка…

Впрочем, чего это я. Хотел же все по порядку. Итак, началось все в первый же день нашего пребывания на Артемиде… Хотя нет, так тоже получается не совсем по порядку. Начну лучше с самого-самого начала.

Мои папа и мама встретились на старушке Земле двадцать три года назад, то есть аккурат за пару лет до моего рождения. Однако моего рождения папаша как раз не застал, потому как ему вдруг срочно понадобилось уехать по очень важному делу. Ну, он и уехал, да так и не вернулся. Мама воспитывала меня одна. Обычное дело, в общем-то, но в моем случае это был настоящий подвиг. Нет, серьезно. Моей маме надо памятник поставить, размером со статую Свободы.

В возрасте семнадцати лет я угодил в колонию для несовершеннолетних. Совершенно случайно. Сам до сих пор понять не могу, как меня угораздило. Провел я там три года, до совершеннолетия. А потом еще полгода – уже в колонии для взрослых, где, кстати, и познакомился с Майком. Тот загремел за дезертирство. Чертовски не повезло парню. Пошел в армию, заключил контракт сразу на три года, потому как это давало дополнительные льготы. Но уже через полгода вдруг понял, что армейская жизнь ему ни фига не нравится. Разрыв контракта означал бы выплату неустойки, но денег на это у Майка не было. Вот он и решил, что трибунал и семь месяцев колонии – это куда лучше, чем еще два с лишним года париться в казармах. Ну, не знаю. У меня на этот счет всегда было другое мнение.

Впрочем, сам Майк о своем решении вроде бы не жалел. В конце концов, если бы все сложилось не так, а как-нибудь иначе, то мы бы с ним никогда и не встретились. Говорю же – причудливая штука жизнь…

Ну, да я отвлекся. О чем бишь я? Ах, да… Вышли мы из колонии практически одновременно: сначала я, а через несколько дней – Майк. Перед выходом на свободу я имел неосторожность пригласить его в гости. Это было вполне логично, поскольку жили мы с мамой в Босваше, буквально в паре сотен километров от самой колонии. Майк же до армии обретался аж на Марсе.

Но поскольку, как я не устану повторять, жизнь – штука довольно-таки причудливая, вскоре я понял, что с приглашением поторопился.

Все-таки очень многое может измениться за три с половиной года. Мы с мамой регулярно переписывались, пока я был в заточении, так что ее новый муж для меня не был новостью. Как и крохотная, но весьма громогласная девятимесячная сестренка.

Мне хватило трех дней в этой семье, чтобы понять, что я стал лишним. Поэтому, когда приехал Майк и, немного погостив у нас, предложил вместе отправиться, как он выразился, «в большое плавание», я сразу же согласился. Мама тоже была не против, не говоря уже об отчиме, который величал меня не иначе как «уголовником» и время от времени демонстративно проверял, на месте ли его бумажник.

«Большое плавание», в понимании Майка, означало путешествие куда-нибудь в район Теллурианского Звездного. Дескать, «Прощай, Периферия, здравствуй, цивилизация!». Правда, у меня возникали вполне резонные опасения, на что мы жить-то будем после того, как закончатся наши сбережения, в основном состоящие из тех денег, что выделила мне мама.