Уходят все   ::   Смит Майк

Идёшь, значит, через кусты, ничего не видно, а потом - р-р-раз, и перед тобой - овражек, довольно глубокий, и каждый год всё глубже и глубже, разве что когда бывает засуха, наверно тогда не углубляется. А может, и тогда глубже выходит, не знаю. Края у него футов десять высотой, а в этом году дождей было много, так что воды в ручье тоже прилично, и надо спускаться потихоньку, а то сорвёшься и шлёпнешься в грязь.

Мэтт полез первым. Он хорошо лазает, очень быстро, и полез первым, чтобы поймать Джоуи, если тот поскользнётся. Мне-то в общем пофиг, вымажется Джоуи или нет, а вот Мэтту не пофиг. Это у него по жизни так. Ну, вы помните про комнату, да?

Джоуи добрался до Мэтта без приключений, и я тоже полез вниз. Лучше всего повернуться к оврагу спиной, и держась руками за край, потихоньку спускать ноги, пока хватает рук, а потом быстро карабкаться,  как будто бежишь назад. Я заметил, когда спускался, как далеко видно на равнине, даже если ты всего на фут выше земли. На целые мили - одни кусты и пыль, пыль и кусты. Мне показалось, что того человека тоже видно где-то там, вдалеке, но тут я поскользнулся, и чуть сам не плюхнулся в ручей. Джоуи бы трепался потом об этом на каждом углу.

Мы пошлёпали вдоль ручья, и наконец вышли к океану. Он ненастоящий, конечно, просто там овраг становится шире, и выходит котловинка, футов пятнадцать поперёк; ручей там глубже, и вода не такая чистая, но зато так классно! Снизу вверх ничего не видно, только кружок голубого неба, и кажется, что мы здесь совсем одни, на многие мили. Мы как-то нашли там старую дверь, и решили, что это будет наш корабль, и обычно никак не выходит его спустить на воду, чтобы не измазаться, и мамы потом ругаются нещадно, но в этот раз всё вышло как по маслу, и мы на нашем корабле выплыли на самую середину океана, только чуть башмаки замочили.

Мы малость поиграли, потом просто сели и стали болтать обо всём, что в голову придёт. Я подумал, как тут хорошо, и все вдруг замолчали, и Джоуи стал говорить тоже, что нам тут хорошо; вышло у него так себе, но мы всё поняли, и сказали, чтоб он заткнулся, а то мы его в воду спихнём. Мэтт прикинулся, что у него на ноге паук - просто сделал испуганную рожу и уставился на свою ногу, а Джоуи заржал, и я вдруг понял, откуда берутся шутки. Это была наша шутка, только наша, и кроме нас её больше никто не поймёт, и мы её никогда не забудем, до самой старости.

Раз Мэтт так глянул на меня, будто опять хотел сказать что-то важное, но тут Джоуи выдал какую-то туфту, и он промолчал. Мы сидели, болтали, вертелись туда-сюда, чтоб не сильно обгореть, и мне было показалось, что с края оврага на нас кто-то смотрит, но точно не знаю.

У Джоуи были часы, так что в четыре мы потопали домой, чтобы Мэтт успел вернуться к ужину, и ему не нагорело от матушки. Мы потихоньку тащились по пустырю, солнце припекало, был отличный денёк, и мы никуда не спешили. Отличный денёк всегда кончается, как только кто-то уходит домой; и на следующий день всё уже совсем не так, даже если пробуешь делать всё то же самое.

Пустырь закончился, Мэтт уже опаздывал, и они с Джоуи припустили по улице вперёд. Я бы тоже побежал с ними, но увидел того человека и решил посмотреть, что он станет делать. Мэтт на секунду отстал и сказал, что увидимся после ужина у гаражей, а потом убежал за Джоуи, и я остался один.

Тот человек всё присматривался к домам, будто что-то искал. Он видел, что я ошиваюсь рядом, но сам не подошёл, наверно чего-то боялся. Я уселся на каменной ограде, свесив ноги, и стал камушки перебирать не спеша.

- Послушай, мальчик, - голос раздался совсем рядом, я поднял голову, и увидел его. Косые лучи солнца светили ему прямо в глаза, и он прикрывал их рукой. Одет он был в хороший костюм, и выглядел помоложе, чем обычно родители, но не намного. - Ты здесь живёшь?

Я кивнул и внимательно посмотрел ему в лицо, вспоминая.

- Я тоже тут жил в детстве, вон там, на верхнем этаже, - сказал он и рассмеялся.