В час досуга   ::   Уайт Элвин Брукс

Человек с машиной повернулся к своему новоявленному другу и серьезно поднял руку к виску, отдавая честь в знак благодарности и дружелюбия. Теперь он уже обращался только к нему, нарочито игнорируя буфетчика:

- Вы же знаете, как хочется выпить, когда поворочаешь мозгами!

- Конечно, - ответил друг. - Известное дело. Весь бар заволновался, некоторые явно были на стороне буфетчика, другие сочувствовали машине и ее друзьям.

- Еще виски с лимоном, Билл, - сказал высокий хмурый человек, стоявший рядом со мной. - И не очень увлекайся лимонным соком.

- Лимонной кислотой, - сердито поправила машина. - В этих барах никогда не увидишь настоящего лимонного сока.

- Хватит! - сказал буфетчик, шлепнув ладонью по стойке. - Уносите-ка эту штуковину прочь. Мне не до шуток. Мне работать надо. Я не хочу выслушивать дерзости от механического мозга или черт его там знает от кого.

Хозяин машины игнорировал этот ультиматум. Он снова обратился к другу, стакан которого был уже пуст.

- Она хочет выпить не только потому, что устала за три дня игры в шахматы, - дружелюбно сказал он. - Знаете, почему еще она хочет выпить? - Нет, - сказал друг. - Почему? - Она сплутовала, - сказал человек. Услышав это, машина хихикнула. Один из ее рычагов опустился, а на доске с приборами засиял глазок.

Друг нахмурился. У него был такой вид, словно кто-то не оправдал доверия, оскорбил его в лучших чувствах.

- Никто не может плутовать в шахматы, - сказал он. Эт-то невозможно. В шахматы игра ведется в открытую, там все на виду. Характер игры в шахматы таков, что никакое плутовство невозможно.

- Когда-то и я так думал, - сказал человек. - Но, оказывается, все-таки есть способ.

-Что ж, это меня нисколько не удивляет, - вставил буфетчик. - Стоило мне бросить взгляд на эту штуковину, и я сразу определил, что здесь сплошное жульничество.

- Два сода-виски, - сказал человек.

- Вы не получите виски, - отрезал буфетчик. Он свирепо глядел на механическую мыслительницу. - Почем мне знать, может, она уже пьяна?

- Это нетрудно проверить. Спросите ее что-нибудь, сказал человек.

Посетители зашевелились и стали глядеть в зеркало над стойкой. Теперь все нетерпеливо ждали исхода спора. Следующий ход должен был сделать буфетчик. - А что спросить, например? - сказал буфетчик.

- Все равно. Придумайте два больших числа и попросите ее перемножить их. Разве вы сможете перемножать большие числа, когда пьяны?

Машина слегка дрожала, словно внутри нее шли приготовления.

- Десять тысяч восемьсот шестьдесят два помножить на девяносто девять, - злорадно сказал буфетчик. Мы видели, что "девяносто девять" он придумал нарочно, чтобы усложнить задачу.

Машина замигала. Одна из ламп зашипела, а рычаг стал рывками менять положение.

- Один миллион семьдесят пять тысяч триста тридцать восемь, - сказала машина.

Никто в баре не пил. Люди хмуро уставились в зеркало; некоторые изучали собственные лица, другие искоса поглядывали на человека и машину.

Наконец некий юноша с математическим складом ума достал лист бумаги и карандаш и углубился в вычисления.

- Точно, - сказал он, спустя несколько минут. - Никак не скажешь, что машина пьяна!

Теперь все смотрели на буфетчика. Он неохотно налил две порции сода-виски. Человек выпил свою порцию. Потом напоил машину. Лампочки машины стали гореть менее ярко. Один из изогнутых рычажков поник.

Некоторое время бар тихо колыхался, словно судно в спокойном море. Все мы с помощью спиртного пытались осмыслить происходившее. Многие вновь наполнили стаканы. Большинство из нас искало ответа в зеркале - суде последней инстанции.

Парень с расстегнутым воротничком потребовал счет. Он неуклюже шагнул и остановился между человеком и машиной. Потом он одной рукой обнял человека, а другой - машину.

- Пойдемте-ка отсюда и найдем местечко получше, - сказал он.

- Хорошо, - сказал человек.