В стране тумана и дождя   ::   Колпаков Александр Лаврентьевич

Добудьте их здесь, в Мексике.

– Вот именно… – спокойно сказал Аман.

Однако под этими фактами каждый понимал свое.

…На другой день все трое «просвечивали» прибором наслоения у края плато Сан-Лоренсо.

Леонид, работавший с геоскопом, сидя на корточках, чутко слушал прибор.

– Что-нибудь видите? Какие новости?.. – подошел к нему Аман, размечавший очередной участок поисков.

– Замри!… – прервал Демченко. – Вот, послушай. Тонкий, ровный гул датчика говорил о каких-то пустотах в толще склона.

– Экран показывает что-нибудь? – насторожился и Тирлинг.

– Пока ничего не разберу, – сказал Леонид. – Хотя, вот. Какая-то ниша или каморка. Может, часть руин постройки?

– А какова глубина залегания?

– Метров сорок.

Педантичный Тирлинг оживился:

– Слой первого тысячелетия до новой эры! Время поздних ольмеков.

– Это-то ясно, – сквозь зубы произнес Демченко. – Неясно, что именно там находится. – Он примостился у прибора удобнее, даже прилег, добиваясь четкости изображения. – Ч-черт!… Узел развертки барахлит, нужна регулировка.

– Не паникуйте, сэр, – шутливо сказал Аман. – Любое детище вначале несовершенно. Первый блин всегда комом.

– А-а!… – воскликнул Леонид. – Уже лучше. Гм-м, какие-то фигурки на камне, штрихи, линии. – Он приник к окуляру. – Неужели пиктографы!?

– Наскальная живопись в болотах Табаско? – недоверчиво спросил Тирлинг. – Это фантастика.

– При чем тут скалы!? – отрезал Демченко, не приемля юмора. – На каменных пластинках знаки. Вроде табличек. А может, лопатка бизона.

– Разреши и мне взглянуть, – сказал Аман.

Леонид неохотно уступил место у прибора, и Аман принялся разглядывать изображения на отшлифованных табличках из камня.

– Кое в чем Леонид прав, – обратился он к Тирлингу. – Хотите убедиться?

Однако Тирлинг уклонился:

– Как могли сюда попасть пиктографы? Еще одна загадка… – Он помолчал и решительно сказал: – Раскапывать! Потом и я взгляну.

К исходу недели киркомотыга рабочего легонько ударилась о край какого-то твердого предмета. Еще через полчаса открылся вход в продолговатую пещеру, выложенную адобами и базальтовыми плитами, довольно грубо обработанными. У дальней стенки белели человеческие кости. В углу, среди окаменелых клочков кожаной сумки, груда белых с прозеленью табличек. На них были пиктографические знаки.

Аман метнулся к черепу, схватил какой-то предмет – и вдруг сел прямо в пыль, блаженно замерев от счастья. В руках у него оказались желвак кремнистой породы и наконечник дротика из того же кремня.

– Так ведь это же нуклеус!… – громко шептал он, тиская пальцами продолговатый желвак, одну сторону коего покрывали неглубокие параллельные желобки. – Видишь, Леня, следы снятых ножевидных пластинок?.. Наконечник дротика лежал внутри черепа – значит, индеец был убит наповал.

– Вижу, конечно, вижу, – бесстрастно ответил Демченко. – Ничего сенсационного. Амеромонголоиды составляли из таких пластин двусторонне оббитые лезвия своих орудий. Те же наконечники копий, дротиков, резцы и прочее. Правда, нуклеусы обычны для Северной Америки. Такие же мы нашли во множестве и в Якутии. Помнишь древние стоянки охотников на бизонов, мамонтов, овцебыков, то бишь дюктайцев? Верно я говорю?

Аман досадливо отмахнулся и поглядел на Тирлинга, словно призывая его в свидетели несерьезного отношения Демченко к находке. Корифей американистики неопределенно повел плечом:

– Любопытно, разумеется… Нуклеус в Тамоанчане! Лишний факт в пользу того, что именно сибирские монголоиды заселили обе Америки через Берингию в пору Висконсинского оледенения. Мы же ищем ответа на загадки ольмеков, не так ли?

Солнце скатилось за хребты Тустлы.