Витражи   ::   Солодкова Татьяна Владимировна

Лена иногда говорит, что я совсем не живу для себя, но я искренне верю, что тот, кто прожил всю жизнь для себя, и не жил, по сути. Не думайте, я не идеалист, в чем-то я сам бываю эгоистичен и невыносим, но я стараюсь жить, чтобы и другим была от меня польза.

Вот так я и жил, пока в ночь на первое мая мне не приснился тот странный сон, а с него все и началось.

Я все лежал, тупо пялясь в потолок. Сон не шел. Мысли улетели куда-то ну совершенно не туда. Зато спать мне теперь совершенно не хотелось. Завтра должен быть долгожданный выходной, и одна эта мысль утешала. Завтра? Я посмотрел на часы - 05:35. Ага, не завтра, значит, а сегодня. Весело же это сегодня началось, страшно даже представить, чем оно тогда закончится…

Внезапно затрезвонил телефон. Ясно, у кого-то несчастье, причем, у простых людей, маги воспользовались бы кольцом.

Я вскочил мигом. Мне уже давно просто так никто не звонит, я эдакая скорая помощь для всех и каждого.

– Я слушаю, - быстро сказал я в трубку.

– Денис, - раздался женский плачущий голос, - это Клавдия Андреевна из…

– Я понял, - сразу узнал я. Клавдия Андреевна Бушкова жила в соседнем подъезде столько, сколько я себя помнил, никогда не работала, только растила детей и готовила мужу, а потому ее любимым занятием было высовываться из окна и ругать мальчишек, то слишком шумящих, то топчущих клумбу (клочок земли с поразительно живучими сорняками, который называли "клумбой" чисто из вредности). Словом, долго рассказывать, скажу коротко и ясно: меня Клавдия Андреевна почему-то ненавидела больше других. Уж не знаю, почему так получается, но почему-то всегда меня либо любят, либо ненавидят, и соседка не исключение. Помню, когда мне было пятнадцать, она изводила меня тем, что делала вид, что не слышит, когда я говорил ей: "Здравствуйте!", а потом жаловалась бабушке, что мне не достает воспитания и что это я - я! - с ней не здороваюсь! Закончилось это тем, что я разозлился и перестал здороваться на самом деле. Но она все же вечно находила причину, чтобы придраться, когда я проходил по двору. Окончательно отстала она вскоре после моего совершеннолетия, и мы снова стали здороваться. Но обратиться ко мне! Бушкова, еще в свои тридцать пять прозванная бабой Клавой, - ко мне! Немыслимо!

– Что случилось?! - перепугался я.

– Моя мама… - проплакал женщина. - Приступ… "Скорую" еще час назад вызвали, а она все не едет! Денис, ты же доктор… ты…

– Бегу, - быстро ответил я. Как бы я там ни относился к бабе Клаве, ее мать здесь ни при чем, она всегда была милой старушкой и никогда ни к кому попусту не приставала, словом, не бабуля, а божий одуванчик, все знают, что таких старушек днем с огнем не сыщешь. Да и вообще, не важно, что из себя представляет человек, если я могу, я помогаю.

Я положил трубку и бросился одеваться.

– Кому плохо? - спросила проснувшаяся Лена, она уже привыкла, что меня вечно везде требуют, и не утруждала себя вопросом: "Что случилось?" Если меня срывают в такое время, сразу видно кому-то срочно требуется лечение.

– Ангелине Васильевне.

– Ой! - она больше не нашлась, что сказать. Эту старушку все любили.

– Я мигом, - пообещал я и переместился в соседний подъезд прямо на лестничную площадку.

И позвонил.

Дверь открыли немедленно, да даже не открыли, а распахнули.

– Входи, - пригласил меня муж Клавдии, приветливый, не в пример жене человек.

Но не успел я переступить порог, как из комнаты донесся истерический крик:

– Она не дышит!!! Она перестала дышать!!!

Действительно, если у старушки был сердечный приступ, то я должен был почувствовать боль, но ничего не было.

– Умерла, - вздохнул муж Клавдии Андреевны.

– Посмотрим, - отозвался я, ужасно разозлившись. Я, видите ли, торопился, а она умерла, нет, так не пойдет. Я против!

Я бросился в комнату.