Ночной стрелок   ::   Серова Марина

Он ни в чем не хотел отставать от своего босса. Дома доживали свои последние дни.

Беднов повернул налево и не спеша побрел по полутемной улице, останавливаясь всякий раз, когда Трофиму приходила в его лобастую голову мысль задрать лапу возле какого-нибудь дерева. Таким образом дошли до угла и повернули направо.

Здесь чаще стали попадаться прохожие, иногда — шумные ватаги подростков, изнывающих от скуки. Завидя такую компанию, Андрей Борисович слегка морщился. Хрипатые, неуправляемые тинейджеры, без устали смолящие сигареты и сыпавшие отборной бранью, с некоторых пор стали очень сильно раздражать его. Он мечтал о том времени, когда все центральные кварталы перейдут в собственность и распоряжение солидных людей, и тогда вся эта рвань вынуждена будет переместиться туда, где ей и положено быть, — на окраины. Но подростки тревожили Беднова только теоретически. Едва он приближался, матерная ругань стихала, парни расступались и только провожали Трофима уважительными взглядами. Они ценили силу и уверенность.

Дошли наконец до самого дальнего участка «границы» — до шумного, залитого огнями проспекта, где взад-вперед проносились машины, мигали светофоры и гуляли нарядно одетые парочки. Трофим вел себя здесь с замечательным достоинством и даже не уделял своего внимания деревьям.

Обошли квартал и отправились обратно, сразу попав из мира огней в мягкий сумрак, где в тишине шелестели старые раскидистые вязы, а за голубыми окнами звучала назойливая музыка телевизионных реклам. Мысли Беднова невольно возвращались к странному телефонному звонку, но он гнал их от себя потому что эта вечерняя прогулка с собакой была его единственной отдушиной в суматошной жестокой жизни, и он не хотел жертвовать ни минутой так редко выпадающего ему покоя.

Чтобы отвлечься, он наклонился и потрепал пса по загривку.

— Эх, Трофим-Трофим! — сказал он с необычным для него теплом в голосе. — Хорошая ты псина!

Трофим оборотил на хозяина печальные глаза и завилял хвостом.

Они стояли на освещенном перекрестке. Им оставалось пройти еще квартал, повернуть направо, и прогулка закончена. Но Андрею Борисовичу не хотелось возвращаться домой, и он подумал, не побродить ли с псом еще минут двадцать, а может быть, и дойти до набережной — подышать свежим ветром, веющим от реки?

Но он опять вспомнил про звонок и решил, что на набережную сходит завтра, а сегодня еще свяжется кое с кем и попробует разобраться с этими «днями золотыми». Он решительно зашагал через перекресток.

Пес, почувствовав настроение хозяина, тоже прибавил шагу. Последний отрезок они преодолели быстро. Обычно здесь они как раз шли не торопясь, невольно стараясь оттянуть момент возвращения. Если бы Андрей Борисович знал, что ждет его за углом, он и сегодня не стал бы торопиться.

Дойдя до конца квартала, он стал пересекать мостовую под острым углом, держа курс на ворота своего дома. Мысли его окончательно сосредоточились на загадочном звонке. Он шел, наклонив голову и хмуря озабоченно лоб. Пес послушно трусил рядом.

Вдруг в ночном воздухе возник короткий странный звук, похожий на шуршание. Потом раздался глухой хлопок и отчаянный собачий визг. Огромный Трофим отпрянул в сторону и волчком закрутился на месте, наматывая на шею поводок.

Беднов поспешно разжал пальцы и в ужасе уставился на пса. Визг оборвался, и Трофим рухнул на бок. Лапы его подергивались, замирая.

Беднов, холодея, опустился перед псом на колени и обеими руками схватил его тяжелую круглую голову. В правой глазнице Трофима торчал твердый гладкий стержень. Глаз превратился в кровавое месиво. Пес был мертв.

Андрей Борисович осторожно опустил лохматую голову пса на асфальт и, не понимая, зачем это делает, попытался извлечь стержень из глазницы.