Возьмите спичку   ::   Азимов Айзек

Аннотация: В то время, которое описывается в рассказе Айзека Азимова «Возьмите спичку», путешествия в космосе совершались с помощью сверхбыстрых частиц тахионов. Горючее корабля было рассчитано лишь на один прыжок, затем следовал сбор горючего в космосе, еще одна термоядерная реакция и следующий прыжок. Казалось бы беспроигрышная и 100-процентно действенная технология. Но…

---------------------------------------------

Айзек Азимов

Возьмите спичку



Космос был черным, куда ни глянь – сплошная чернота. Ни единого просвета, ни единой звезды.

Не потому, что не стало звезд… В сущности, именно мысль, что звезды могут исчезнуть, буквально исчезнуть, леденила Петра Хэнcена.

Это был старый кошмар, как его ни подавляй, но дремлющий в подсознании всех космических дальнепроходцев. Когда совершаешь прыжок через пространство тахионов, как знать, куда попадешь? Можешь с какой угодно точностью рассчитать время и расход горючего, можешь иметь лучшего в мире термоядерщика, но от принципа неопределенности никуда не деться. Промах всегда возможен, – больше того – даже неминуем.

А при скоростях, с которыми мчатся тахионы, ошибка на волосок может обернуться тысячью световых лет. Что как окажешься без всяких ориентиров, не сможешь определиться и найти обратный путь?

Исключено, говорят ученые. Во всей Вселенной, говорят они, нет места, откуда не видны были бы квазары, а уже по ним одним можно сориентироваться.

Да и вероятность выскочить при обычном прыжке за пределы Галактики равна одной десятимиллионной, а за пределы таких, скажем, галактик, как Андромеда или Маффей 1, – что-нибудь порядка одной квадриллионной. Выкиньте это из головы, говорят ученые.

Значит, когда корабль возвращается из парадоксального пространства сверхсветовых скоростей в обычный, знакомый мир нормальных физических законов, звезды должны быть видны. Если же их все-таки не видишь, значит, ты угодил в пылевое облако – вот единственное объяснение.

Если не считать ревниво оберегаемых термоядерщиками тайн, Хэнсен, высокий, угрюмый человек с дубленой кожей, знал все о суперкораблях, вдоль и поперек бороздящих Галактику и ее окрестности. Сейчас он был один в милом его сердцу капитанском отсеке. Отсюда он мог связаться с любым человеком на корабле, взглянуть на показатели любых приборов, и ему нравилась эта возможность незримо присутствовать всюду.

Впрочем, сейчас Хэнсена ничто не радовало. Он нажал клавишу и спросил:

– Что еще, Штраус?

– Мы в рассеянном скоплении, – ответил голос Штрауса. – Во всяком случае, уровень излучения в инфракрасном и микроволновом диапазонах свидетельствует о рассеянном скоплении. Беда в том, что мы не можем сориентироваться. Никакой надежды.

– В обычном свете видимости совсем нет?

– Абсолютно. И в ближнем инфракрасном – тоже. Облако густое, как каша. – А его размеры? – Решительно невозможно определить.

– Далеко ли может быть ближайший край?

– Не имею ни малейшего представления. Может, одна земная неделя, а может, десять световых лет.

– Вы разговаривали с Вильюкисом?

– Да! – отрывисто произнес Штраус.

– Что он говорит?

– Почти ничего. Он дуется. Он, конечно, воспринимает все это как личное оскорбление.

– Конечно, – Хэнсен бесшумно вздохнул. Термоядерщики ведут себя, как неразумные дети, а особая роль, которую они выполняют в глубоком космосе, заставляет все им прощать. – Полагаю, вы говорили ему, что такие вещи непредсказуемы, что они со всяким могут случиться.

– Я-то говорил. А он, как вы, верно, догадываетесь, возразил: «Только не с Вильюкисом».

– Если забыть, что с ним это уже случилось. Ну, мне говорить с ним нельзя.