Все, что шевелится   ::   Федотов Сергей

Состоял он из грязи: земли, воды и воздуха.

Оглядела Заян свои творения и осталась довольной деяниями своими. Потому назвала себя Дзая-чи, чтобы стать небесным волеизлиянием; что хочу, то и ворочу. Жаль только, повелевать некем было. А хотелось. Тогда Дзаячи решила волевым усилием породить Эхе-бурхан, мать-богиню, прародительницу богов и людей. Но матери нужен отец, потому Дзаячи провозгласила себя мужчиной – создателем Всего.

Став мужчиной, Дзаячи не мог сообразить: как же теперь родить будущую мамашу? Сколько ни чесал в затылке, ни рылся по карманам, которые сотворил на себе в надежде чего-нибудь отыскать, чтобы родить будущую мамашу по-нормальному, не нашёл ничего подходящего. Пришлось Эхе лепить из хаоса и огня. Скатал Дзаячи три горячих кома грязи. Самый маленький шарик водрузил на средний, а внизу поместил самый крупный. Получилось нечто вроде снежной бабы, только без морковки.

Так грязная баба Эхе-бурхан осталась с носом: не то он есть, не то нет. Глаза ей Дзаячи проколупал пальцами, уши слепил из грязи. Про руки не подумал. И про ноги. Да и куда ей, собственно, ходить? Но не было и самого главного органа – детородного.

«Как же, интересно, родит она богов и людей?» – задумался Дзаячи. Величайшее противоречие мира привело его в такое неистовство, что создатель всего не удержался да и пнул грязную бабу как бы между ног. Образовалась вмятина, сами понимаете…

Из дыры Эхе-бурхан выпало существо, похожее на плоскую утку. Существо ткнулось носом в грязь и принесло в клюве комок её своей родительнице. Эхе-бурхан приняла грязь и машинально слепила Этуген («этот ген»), или Улген эхе («плод Эхенов»), что в переводе со всех языков означает одно и то же: мать-сыра земля. Понятно, что сырая, из грязи-то вышедшая.

Пока Эхе лепила, дочурку, утка под шумок обратилась в Улгеня («ошибка, недогляд Эхенов»). Улгень погрозил небу огромным членом, но никто на него внимания не обратил. Бабы всегда так – не обращают внимания на мужика, пока гвоздь забить не потребуется.

Улген эхе, слепленная из грязи, получилась почти квадратной и плоской, хотя и горбатой. Четырьмя углами ориентировалась она по сторонам света, но особо косилась на Запад. Дочуркой Эхе-бурхан осталась недовольна: ни кожи, ни рожи.

– Кто же с тобой, такой плоской, жить-то станет? – тоскливо спросила она, но тут кто-то её похлопал по плечу.

Сзади стоял Улгень и, скалясь по-дурацки, стучал себя кулаком в грудь: я, мол, стану! В правой руке он зажал то, чем намеревался жить с Улген, а в левой перекатывал яйца размером с Фобос и Деймос [1] : вот, дескать, мои страх и ужас!

– Ладно, живи, – согласилась мать-богиня, небрежно превратила его в лягушку и подсунула под квадратную Улген. Мать-сыра земля тут же принялась содрогаться в конвульсиях. Это Улгень насадил её на ось, пытаясь получить от вращения извращённое удовольствие.

– Алтан, Алтан, Алтан! – взвизгивала Земля. Мол, золотой ты мой.

– Кончайте, – велела Эхе-бурхан. Любовники, содрогаясь от сладострастия, исполнили приказ богини. От конвульсий и бешеного вращения земля, вода и воздух разделились. Вода стала стекаться в низины, а воздух, вырвавшись из грязной газировки, улетучиваться. Эхе-бурхан поскорей родила медный котелок и накрыла Улген, пока весь не вышел.

Котёл родился круглым, потому что квадратный рожать больно из-за острых граней. Но зато на Земле остались ненакрытыми все четыре угла. Дза-ячи посоветовал всеобщей матери поместить под колпак домашний скот: лошадей для езды, коров и баранов для еды и собак для их охраны. Он предвидел, что без зубатых сторожей будущие земляне украдут первых, вторых и третьих.

– А где я возьму скот? – спросила Эхе-бурхан.