Дык   ::   Асс Павел Николаевич

Серега долго не понимал, чего от него хотят, а когда понял, заахал:

- А-а-а... Они, значит, оттягиваться здесь будут, лежать на топчане (топчана, кстати, в котельной не было), плевать в потолок, а браток Сереженька по грязным улицам да в урловый магазин... Шибко несправедливо! Это этот, как его, волюнтаризм!

- Попрошу в моем доме не выражаться! - воскликнул Антоныч, сидя на стуле с тремя ножками.

- А чо я сказал-то? - по сценарию завопил Серега. - Чо я сказал?

- Дык, это, так уж и быть, - сказал Фтородентов. - Давай я схожу.

- От настоящий браток! - возрадовались Антоныч и Серега, причем при этом Антоныч плюхнулся на раскладушку и начал бить себя по голому пузу, а Серега сплясал некое подобие лезгинки, вызвав изумление у оттягивающегося Мирона.

Василий, подхватив сумку, вышел на освещенную солнцем улицу, зажмурился и радостно зашагал в магазин.

Не успев пройти и двадцати шагов, он был самым непредвиденным образом остановлен. Визг тормозов, полет на грязную дорогу и чей-то злобный крик:

- Холера тебя забери! Куда ж ты, козел, под колеса лезешь?

Василий, лежа на асфальте, обнаружил перед собой старенький облезлый "Запорожец", из которого неторопливо вылезал весьма толстый чувак с трехнедельной щетиной на лоснящейся морде, в клетчатой кепке и залатанной тельняшке.

- А-а-а!!! - заорал на всякий случай Фтородентов. - Ведь это ты, Мирон, Павла убил!

На крик из котельной выскочили Антоныч и Серега, изумленные при виде валяющегося на дороге Василия и толстого незнакомца, который тоже оживился и начал выкрикивать что-то типа "Дык! Как же так, братишка..."

- А-а-а!!! - заорал в свою очередь Антоныч. - Елы-палы! дык это же Сидор! Сидорчик! Сидорушка!

И бросился обниматься.

- Антоныч! - обрадовался толстяк. - Холера меня забери! Чтоб я сдох от такой жизни! Будь проклят тот час, когда я сел за баранку этого пылесоса!

После долгих переживаний и радостных цитирований разных идиотских фильмов, братишки-митьки собрались, наконец-то, в котельной. У Сидора в машине оказался ящик "Каберне", которое тут же разлили в оловянные кружки.

- Дык, ты куда направляешься? - поинтересовался Антоныч. - Я смотрю, обмажорился совсем, машину купил...

- Не купил, - помотал головой Сидор. - У армянина одного, Хачика, в очко выиграл.

Сидор снял кепку, оказавшись совершенно лысым, протер лысину ладонью и опрокинул стакан.

- А еду, однако, в Питер.

- Зачем?

- Дык...

Сидор не торопясь вытащил из запазухи помятые листы какой-то книги. Старая промасленная ксерокопия возвещала о том, что это роман В.Шинкарева "Папуас из Гондураса".

- Митьки в Ленинграде, однако, совсем зазнались. Такое пишут, как будто кроме них и нет больше нигде митьков. Еду вот к этому Шинкареву, да еще и к Шагину Митрию, покажу им свою книжечку.

- А где ж твоя книжка?

- Дык, в машине, в багажнике. Все восемь томов.

Антоныч призадумался. Фтородентов и Серега, откупоривали очередные бутылки "Каберне", весело перекликались своими "Дык, елы-палами" и разливали жидкость по кружкам.

- А чо! - сказал Антоныч. - Однако, пообщаться с питерскими митьками шибко в кайф. Не поехать ли нам с тобой?

- А-а-а!!! - возрадовался Сидор. - О, класс!!!

- А-а-а!!! - закричали, прыгая по котельной, Василий и Серега. Мирон, обожравшийся мышами, лениво поднимал уши, приоткрывал левый глаз и зевал. "И чего суетятся, - думал он. - Будто неделю не кушали... Дык, елы-палы..."

Глава четвертая,

Что в это время творилось на Папуа

Спаси меня, о Боже правый

От бабы злобной и лукавой.

"Тысяча и одна ночь"

Случилось так, что однажды один московский митек ненавязчиво изобрел машину для перемещений во времени и в пространстве. Правда, во времени можно было путешествовать только в прошлое, но и это уже хорошо.