Колодцы предков   ::   Хмелевская Иоанна

Получив известие о позорном поступке дочери, пани София сразу же отправилась к сестре и устроила ей жуткую сцену за развращение неопытной девочки. У сестры-графини характер был тоже не сахар, поэтому она ответила тем же, обвинив пани Софию в пренебрежении воспитанием, которое привело к растлению глупой девчонки и такому громкому скандалу. Молодая потаскуха привела в семью какого-то оборванца, всех, во главе с графиней, опозорила, и теперь пани графиня навеки отрекается от племянницы и сестры!

— Ноги моей больше не будет в этом вонючем доме! — крикнула в ответ пани София, близкая к апоплексическому удару. — Видала я твоё графство, слепая сука! Свиней тебе пасти, а не воспитывать невинную девочку!

— Невинная девочка! Ха-ха-ха! — ехидно ответила сестра и на этом контакты между родственницами прервались.

Домой пани София вернулась разъярённой, как бык. Ярость была в самом разгаре. Может, со временем её дикие чувства и поутихли бы, но добравшись до своей усадьбы, пани София столкнулась с причиной всех неприятностей. При виде высаживающейся из обшарпанной повозки Катарины, не заплаканной, не покорившейся, а наоборот — злой и надменной, её бешеная ярость приобрела твёрдость гранита. С пани Софией что-то случилось. Столкновение больших надежд с жестокой действительностью превзошло её силы. Она не восприняла падения дочери в ноги, а с мужем, пытавшимся вступиться за дочь, перестала разговаривать вовсе. Правда, в куске хлеба и ночлеге она не отказала, но на следующий день велела запрячь лучшую карету четвёркой коней и отвезла дочь законному супругу.

— С ним сбежала, с ним и живи! — сказала она холодно и упрямо.

По случаю она осмотрела собственность зятя, после чего настолько, насколько ещё может затвердеть гранит, затвердело её упрямство. Она оставила злую и несчастную Катарину среди гуляющей по двору птицы, и на своей шикарной карете вернулась домой, твёрдо решив лишить дочку наследства.

Катарина подчинилась судьбе, но сделала это довольно оригинально. К родственникам она больше не вернулась. Раз и навсегда, в знак траура по утраченной красивой жизни, она надела чёрное платье и до конца своих дней не меняла ни его цвета, ни покроя. Все другие наряды она делала абсолютно такими же. С чёрным, ниспадающим до земли платьем, подол которого сметал кучки помёта во дворе, она носила белые кружевные воротнички, такие же манжеты и белые перчатки. В этом костюме она занималась исключительно садом, не прикасаясь к домашнему хозяйству. Сад цвёл, все остальное шло, как бог положит. Муж боготворил её все с тем же неизменным пылом, чему нельзя удивляться, поскольку была она действительно красива. Хрупкая, щуплая, черноволосая и черноокая, живая, быстрая и привлекательная. Детей у неё было девять — семь сыновей и две дочери. Она относилась к ним так же, как к цыплятам, поросятам и горшкам, предоставив их собственной судьбе.

В семье, которая порвала с ней все связи, произошли следующие события: тётка-графиня умерла, не оставив потомков, пережив своего мужа на целых два года. Последствия этого были достаточно неожиданны, поскольку графиня, стёршая из памяти имя сестры, забыла изменить завещание, и пани София Больницкая унаследовала ни много ни мало — четверть графского состояния. Потом этот мир покинул одинокий родственник, который после смерти оказался настолько богатым, насколько был скуп при жизни. Своим завещанием он внёс некоторый переполох, так как все своё добро отписал дочери пани Софии — Катарине, либо её потомкам. Пани София все ещё упрямилась, уцепилась за это «либо её потомкам» и не допустила передачи наследства Катарине, решив вопрос с потомками утрясти самостоятельно.