Миллион лет до любви   ::   Кривин Феликс Давидович

Казанов все читал и читал, постепенно приближаясь к французским энциклопедистам, и не только французским, ибо читал он переводы не только с французского, то есть был в определенной степени полиглотом. В свое время он выстоял в очереди немецкую писательницу Марию Ремарк, которая вела рассказ от мужского лица и говорила о таких вещах, о которых женщинам говорить не пристало. Без особых трудностей сменив перевод с немецкого на перевод с английского, Казанов взялся читать Джека Лондона, немного смутившись тем обстоятельством, что Лондон находится в Англии, а Джек Лондон – в Америке, хотя и переводят его с английского языка.

Когда на абонементе уже ничего, кроме очередей, не осталось, Казанов направился в читальный зал. Был разгар рабочего дня, в читальном зале было пусто, и только библиотекарша лихорадочно листала книгу, торопясь выполнить план, который ей срывали читатели. Казанов походил возле полок, поглазел на разнокалиберные книжные корешки, но его все время отвлекала книга, которую читала библиотекарша.

– Что вы там разглядываете, как в театре? – спросили бы у него в билетной кассе или в ремонтном ателье, а то и на почте, в посылочном отделении. Но библиотека относится к тем немногим местам, где с посетителями обращаются вежливо, чтоб не отбить у них желания ходить в библиотеку. Спугнете посетителя – кто вам тогда будет книги читать?

– Вам помочь, товарищ? – робко спросила библиотекарша.

Казанов покосился на ее книгу.

– А сами что читаете?

– Это не библиотечная книга, – замялась библиотекарша, – это мне дали почитать.

– Да, видно, книги у вас, если вы сами со стороны читаете…

– Книги у нас хорошие, – оскорбилась библиотекарша. – С Германской Демократической Республикой переписываемся. По поводу «Фауста» на немецком языке.

– Неужели прямо по-немецки читаете?

– Я по-французски читаю, – потупилась библиотекарша. – А по-немецки только со словарем.

– Как же вас зовут, извините за нескромный вопрос.

– Люба.

– Понимаете, Люба, я что хочу сказать? Вы, конечно, переписывайтесь с Германской Республикой, но меня возмущает: куда ни придешь – на прилавке одно, под прилавком другое. Между прочим, я тоже работаю с людьми, но у меня так не водится. У меня любую справку бери, я ничего не держу под прилавком. Как проехать на вокзал? Как проехать на рынок? Пожалуйста – сведения для всех. Ко мне в любой день приходи с ревизией…

Казанов наконец оторвал взгляд от книги и перевел его на библиотекаршу. И – осекся…

Московские куранты пробили двадцать ноль-ноль. В Париже восемнадцать. В Вашингтоне одиннадцать утра. А в Чите два часа ночи… Мы вернулись в то время, с которого начали.

Итак, зажав под мышкой бутылку водки и букетик гвоздик, Казанов появился у двери библиотекарши Любы.

Она была уже здесь, за дверью, но, услышав звонок, минуту подождала – для приличия. Чтобы не получилось, что она ждала его, выглядывала из окна, хотя было, конечно, и то, и другое.

Они не договаривались о времени. Просто после того, как Казанов осекся в библиотеке, он ушел, потом снова пришел, потом опять ушел и пришел и наконец сказал:

– Можно, я к вам приду?

– Вы же уже пришли.

Казанов замялся.

– Не в библиотеку, – сказал он уклончиво.

– А куда же?

– Не в библиотеку. Можно, я зайду к вам в пятницу не в библиотеку?

В пятницу в библиотеке был выходной.

– Не в библиотеку? – неуместно удивилась библиотекарша, потому что как бы он зашел к ней в библиотеку, если в библиотеке был выходной?

– Не в библиотеку, – стоял на своем Казанов.

– Но куда же тогда? – растерялась библиотекарша. – В пятницу я целый день дома.

Казанов решился:

– Можно, я туда к вам зайду?

– Куда – туда?

– Ну, туда, куда вы сказали.

– Заходите, – густо покраснела библиотекарша.

– Спасибо, – покраснел Казанов и ушел.

Он даже забыл спросить адрес.