Особенности международной рыбалки   ::   Торин Александр

– Слушай, что ты так неровно ведешь? – перевел Сергей тему.

– В смысле?

– То ускоряешься, то останавливаешься. Растрясешь всего.

– Нет, ты подумай только, какие мы нежные! А светофоры?

– Ночь же еще, ни одной машины нет.

– Нет уж, Серый, извини. А фотокамеры? Потом пришлют квитанцию по почте, и пиши – пропало.

– Полицейское государство, – сделал вывод Серега.

– Ты знаешь, я много думал об этом. И пришел к выводу, что любое государство – это насилие.

– А дома снегом все занесло, тишина… – после третьей бутылки пива Серега проник в небесный астрал.

Вторым на очереди был Женька. На звонки в дверь он не отвечал, а жена его на прошлой неделе улетела в Москву, так что мне пришлось несколько раз нажать на гудок.

– Ну что ты делаешь, честное слово! Клаксон, твою мать! Всю улицу перебудишь, – высунулся усатый из окна. – Езжайте без меня.

– Давай, давай, вылезай скорее.

– Я передумал. Имею право.

– Не имеешь!

– Я лучше посплю!

– Помнишь, ты в прошлом году проспал, а мы поймали здоровущего сома. Смотри, потом локти кусать будешь.

– Да ну его на хрен, – Женька сделал попытку сползти на пол. Когда его усы поравнялись с уровнем подоконника, пришлось прибегнуть к крайнему средству убеждения: я достал из-под сиденья термос и многозначительно потряс им в воздухе.

– Ну и что это должно означать? – растерянно спросил Женька.

– Сам знаешь…

– Роса? – сглотнул он слюну.

Крепкий кофе был примерно наполовину разбавлен хорошим коньяком. Гремучая эта смесь была любимым похмельным напитком Женьки под кодовым названием «Утренняя роса».

– Сейчас, – Женька начал суетиться. – Вы без меня не пейте. Я быстренько, только куртку найду.

Добыча уже прочно сидела на крючке. Аккуратно подвести ее к дверце микроавтобуса теперь не представляло никакого труда.

У Шурика дома горел свет. Там назревал семейный скандал.

– Господи, за что это мне! – возмущалась Маринка. – Опять ты со своей рыбалкой, а сам уже третью неделю обещаешь, что спилишь засохшую ветку на пальме. Дождешься, она свалится соседям на голову, и нас засудят!

– Девочка, ты же знаешь, как я тебя люблю, – расслабленно отвечал Шурик.

– Знаю, знаю. А вы мне все до смерти надоели, слышите! – Маринка, хотя и ругалась, запихивала в сумку теплую рубашку. – Ведь он вчера, когда со дня рождения приехал, все стонал, что простудился насмерть, потом выжрал полбутылки коньяка и всю ночь храпел, как питекантроп. Сколько это может продолжаться?

– Он сказал: «Поехали», – в руках у Шурика был пластмассовый холодильник, в недрах которого призывно позвякивало.

– Если сегодня вечером от тебя будет пахнуть спиртным… – Маринка задумалась, пытаясь придумать, что же именно тогда произойдет. – Чистить свою вонючую рыбу будешь сам! С меня довольно!

– Ах, женщины, – вздохнул Шурик. – Прекрасные, но изнеженные, а потому – чудовищные создания. Разве может сравниться любовь к женщине с суровой мужской дружбой.

– Как я посмотрю, географическая близость к голубым кварталам Сан-Франциско для тебя явно даром не прошла, – заржал Женька.

– Господи, нигде нет покоя моей душе. Всюду гнусные злопыхатели. Поехали лучше за Лариосиком, а то клев пропустим.



3

– Мать честная, это что еще за явление природы? – Женька от удивления подавился «Утренней росой».

Рядом с Лариосиком, по грудь утопшим в тумане, смутно видна была голова Уфука, выпускника политеха в Анкаре. Лариосик как-то похвалялся тем, что сбил своего сослуживца с праведного мусульманского пути: приучил пить грузинское вино.

Справа от Уфука туман рассекал его пожилой папа, приехавший навестить сына.