Рассказы из заграницы   ::   Шленский Александр

Странно, но наивные рисунки наиболее важных, с точки зрения студентов, частей человеческого тела и соответствующие надписи под ними оказывали магическое действие на сидевших: непристойные граффити дергали в душе какие-то струны, как-то помимо воли оживляли память, плавно и незаметно отрывали от действительности и переносили в то незабываемое время, когда комплект из двух бутылок дешевого портвейна, ласковой подружки и ключей от пустующей квартиры давал сутки абсолютного и беспредельного счастья, которое еще можно было немного продлить и пережить во второй раз, рассказывая в курилке друзьям о самых трагических или ударных моментах недавно пережитой нирваны.

Конечно, никто не отменял ни секса, ни алкоголя для тех кому за тридцать или за сорок, и действовали они еще вполне благотворно, но, опять-таки, совсем не так, как раньше. Что-то неведомое и недоброе произошло в организме. Пропала бескрайность чувства, исчезло ощущение полета среди звезд в таинственную и манящую бесконечность. Подносишь ко рту яблоко, и вдруг, еще не сделав первого укуса, понимаешь, что оно, в сущности, уже съедено, и ясно представляешь себе огрызок. Вкус яблока остался прежним, но невольно думаешь о том, сколько их еще осталось в твоей личной корзине. Раньше таких мыслей не было. Как точно выразился чей-то больной, прежде чем перейти из трепетных рук врача в надежные руки патологоанатома, "все уже посчитано".

Вообще медицину нельзя назвать точной наукой, но считать в ней приходится очень много. На задней скамейке описываемой аудитории сидел, скучая, старший преподаватель кафедры анестезиологии/ реаниматологии Валера Юмашев, который однажды привел в шоковое состояние партийное руководство института, посчитав число дыханий выступавшего по телевизору К.У.Черненко и заявив вслух, что по всем медицинским канонам, жить генсеку осталось два понедельника.

Между тем, первый час подходил к концу, и майор Лосев мрачно рассказывал о том, какими осложнениями грозит России вступление Польши в НАТО. Я слушал лекцию в четверть уха, и у меня никак не выходил из головы вновь поступивший больной, которого я демонстрировал студентам как случай болезни Паркинсона, но интуиция мне говорила, что что-то в нем не так, и не худо бы завтра же сводить его к Диме в отделение нейрохирургии - исключить новообразование. Майор Лосев тем временем уже говорил о том, как трудно в нынешние времена сохранять в войсках дисциплину и боеспособность. Потом, взглянув на часы, майор объявил: - Перерыв! Товарищи офицеры запаса, распишитесь в журнале. В течение следующего часа я расскажу вам...- тут голос его пресекся, он кашлянул, помотал головой, старадальчески опустил углы рта и неожиданно пробормотал,- э... да что я вам не расскажу, все равно сидим мы все в глубокой жопе! - Майор устало вынул сигарету и зажигалку, сунул сигарету в зубы, поправил китель и ссутулившись вышел из аудитории. Федя Апраксин, проктолог, сделал обиженный вид.

- Ну почему, как что-нибудь возвышенное, так говорят непременно про сердце, а как дело дрянь, так обязательно поминают жопу! - с большим сердцем произнес Федор.

- Федя, не кипятись, вообще не принимай это на свой счет - сказал я, - Ты - специалист не по "жопе", а по прямой кишке.

- А что-же тогда такое "жопа"? - спросил кардиолог Алеша Панюшкин, крутя в руках вотчаловский фонендоскоп на манер нунчак,- В чем разница, кроме названия?

- Не могу сказать точно, но в чем-то разница есть - сказал преподаватель философии Вадик Мирошников, выпускник МГУ. Может быть, в размере - в "жопе", как видите, может сидеть вся Россия, а в прямой кишке - только разная медицинская мелочь вроде глистов или геморройных шишек.

- Вадим Викторович прав,- вмешался травматолог Коля Прокопенко. Разница даже больше. Вот тут, где я сижу, написано "Кильдей, иди ты в жопу!".