Первый к бою готов!   ::   Самаров Сергей

Дальнобойщики поднимались, ощупывали себя и трясли очумелыми головами. Удары им достались не самые слабые и совсем не напоминающие пощечины.

– Не взяли ничего, волки… – сказал один. – Я видел – сразу уехали… Мне как дали локтем в лобешник, я головой в колесо, а не в асфальт… Самортизировал… Так сидеть у колеса и остался… Но сижу, не брыкаюсь… И одним глазом посматриваю… Я номер ихний запомнил… Московский номер… До Москвы еще пару дней пилить… Если заявить, перехватят…

– Взяли – не взяли… Все одно заявить надо, это точно… Какой номер? Я запишу… – Водитель побежал за блокнотом и ручкой.

– А как били… Сволочи… – сказал третий. – Как убить хотели…

– Классно мочили… – четвертому, кажется, досталось меньше других, и он мог оценить драку по достоинству. – А что они вдруг взвыли?..

– Или сигнал кому-то подали, или просто нас припугнули… Никого хоть не укусили, бешеные?..

Пятый и шестой вообще говорить не хотели и только челюсти ощупывали, справедливо опасаясь переломов. При переломах челюсти разговаривать опасно, и со стороны это всегда воспринимается со смехом. А смех вместо сочувствия пострадавших злит…



ГЛАВА ПЕРВАЯ



1. ОНУФРИЙ



Зеркало, что ли, купить себе нормальное… Из толстого стекла, и чтобы с обратной стороны серебром было покрыто, а не дерьмовой краской, которая облезает от времени, и время при этом измеряется неделями… Говорят, чем толще стекло, тем зеркало лучше. И чтобы во всю стену ванной комнаты было… И обязательное покрытие серебряной эмульсией… Я могу себе такое позволить – один, слава богу, живу, ни перед кем не отчитываюсь и делаю что душа пожелает… Я многое могу себе позволить и очень люблю себе многое позволять… Я даже могу себе позволить сделать вот так…

Я медленно, со вкусом поднял пистолет и навел его в зеркало на свое отражение. И легко заставил себя всерьез воспринимать происходящее. Что, страшно? Кому-то, может быть, и пришлось бы штаны менять от такого… Но я, пардон, привычный… Ствол мне в нос смотрел, а я улыбался, потому что стволом меня испугать трудно… Пуганый!..

Можно даже так вот попробовать…

Я навернул на ствол глушитель и повторил.

Теперь это уже выглядит серьезнее, впечатляет больше, только меня уже и этим не прошибешь… Меня, говоря честно, и автоматным стволом не прошибешь… И несколькими стволами автоматными, проверено…

* * *



…– Падаль русская…

Чечены меня на колени ставили, втроем держали – один за шиворот, потому что за волосы ухватить не мог – меня, как «молодого», подстригли тогда коротко, – двое руки за спину завернули – иначе поставить меня на колени не получалось. Так, сволочи, поставили… И автомат в нос, как кулак, чтобы запах пороховой гари почувствовал и одновременно вкус собственной крови ощутил…

А я совсем не испугался… Я думал тогда – вспышку увижу, и все… Вся боль пройдет, все унижение останется где-то там, позади… Не будет ничего, ни боли, ни унижения… И не страшно было перед будущим, потому что я не знал, что впереди меня ждет, я не знал, как и все не знают, что такое смерть и есть ли жизнь после смерти… Или жизнь после жизни… Не все ли равно… Раньше или позже узнаю…

Я озлоблен был… На всех…

Если бы я испугался, чечены, может быть, и пристрелили бы меня… Они точно так же двоих уже пристрелили… Которые сами с готовностью на колени встали и испуг показали… Контрактников… Они контрактников особенно не любят, наемниками их зовут… Но чечены народ такой – им унизить надо, им надо свою власть не просто показать, а и самим почувствовать.