Петерс Латыш   ::   Сименон Жорж

Он смотрел, как тает последняя людская волна. По радио объявили отправление пригородного поезда. У одного из вагонов «Северной звезды» застыло в ожидании несколько человек. Трое мужчин были в железнодорожной форме.

Первым на перроне появился начальник вокзала: несмотря на волнение, вид он сохранял внушительный. Потом провезли носилки: толпившиеся на перроне люди, особенно отъезжающие, проводили их взглядом, понимая – что-то произошло.

Мегрэ, тяжело ступая, шел вдоль поезда: трубка по-прежнему торчала у него изо рта. Первый вагон. Второй… А вот и пятый.

Да, люди толпились именно здесь. Носилки остановились. Начальник вокзала слушал сразу троих – они говорили одновременно.

– Полиция!.. Где он?

Все взглянули на Мегрэ с видимым облегчением. Он невозмутимо, всей массой тела раздвинул взволнованных людей, попал таким образом в центр группы, и сразу же все оказались как бы просто сопровождающими его лицами.

– В туалете.

Мегрэ втиснулся в вагон и справа от себя увидел открытые двери туалета. На полу странным образом перекрученное, как бы согнутое пополам, лежало тело.

На перроне начальник поезда отдавал приказания:

– Вагон отогнать на запасный путь… Минутку!.. На шестьдесят второй… И предупредить комиссара вокзального отделения…

Сначала Мегрэ видел только шею мужчины. Однако, когда он сдвинул косо сидевшую на мертвеце фуражку, стало видно и левое ухо.

«На вид года 32, рост 169 см…»

На линолеуме краснело несколько капель крови. Мегрэ осмотрелся. Служащие вокзала сбились в кучу на перроне и на подножке. Начальник вокзала говорил без умолку.

Тогда Мегрэ откинул назад голову потерпевшего и еще крепче сжал зубами трубку.

Если бы он не видел, как проследовал мимо него к выходу пассажир в зеленом пальто, направляясь к машине в сопровождении переводчика из отеля «Мажестик», у него могли бы еще оставаться сомнения. Но приметы совпадали.

Точно такие же маленькие светлые усики под острым носом, подстриженные щеточкой. Такие же редкие белесые брови. Даже глаза того же зеленоватого цвета.

Иначе говоря – Петерс Латыш!

Мегрэ было не пошевельнуться в тесном туалете, где из крана, который кто-то позабыл завернуть, продолжала литься вода, а сквозь щель в обшивке пробивалась струя пара.

Ботинки Мегрэ почти касались трупа. Комиссар приподнял тело: в области сердца рубашка и пиджак жертвы были прожжены – стреляли в упор.

На груди чернело большое пятно с фиолетовыми сгустками крови.

Удивила комиссара одна деталь. Взгляд его случайно упал на ноги трупа. Одна лежала как бы поперек, перекрученная, как и все тело, которое пришлось запихивать в туалет, чтобы закрыть дверь.

Так вот, ботинок на ноге был дешевый, черный – такой, какие носят очень бедные люди. Его не раз чинили. Каблук был стоптан на одну сторону, на подошве виднелась круглая дыра – след долгой носки.

К вагону подошел комиссар железнодорожной полиции, весь в нашивках, преисполненный уверенности в себе, и начал прямо с перрона задавать вопросы.

– Ну что там еще?.. Убийство?.. Самоубийство?.. Ни к чему не прикасаться до прибытия прокуратуры, слышите!..

Внимание!.. Здесь распоряжаюсь я!..

Чтобы выбраться из туалета, где было непонятно, где его собственные ноги, а где ноги жертвы, Мегрэ потребовались нечеловеческие усилия. Быстрым профессиональным движением он ощупал карманы мертвеца, убедился, что в них ничего нет, ровным счетом ничего.

Из вагона он вышел в съехавшей на затылок шляпе, с потухшей трубкой и кровавым пятном на манжете.

– Ба! Мегрэ… Что вы обо всем этом думаете?

– Ничего! Начинайте.

– Похоже на самоубийство?

– Пожалуй… В прокуратуру звонили?

– Как только мне сообщили.

Грохотал громкоговоритель.