Агнесса. Том 2   ::   Бекитт Лора

Как он отнесется к ней, к Джессике? И к своему переезду в дядин дом после всего, что случилось? Она уже предупредила Джессику, чтобы та ни о чем не расспрашивала мальчика, который теперь будет жить с ними, потому что родители его умерли, и девочка, сочувственно кивая, обещала выполнить все, о чем просила мать.

После обеда Джессика снова убежала кататься, Керби решил вздремнуть в гостиной, а Агнесса спустилась в парк.

Джерри еще спал, и она бродила среди деревьев, слушая осень. Умирание природы подступало незаметно, и Агнесса думала: быть может, оно так задумчиво-прекрасно, потому что не навсегда? Только очень сильно надеясь на возрождение или просто зная об этом наверняка, можно философски воспринимать такие моменты. Потому тоскливей конец осени: надежды ослабевают впереди маячит призрак холода, забвения, ледяных рук зимы.

Но здесь настоящей зимы не бывает, не бывает сильных холодов и снегопада. Агнесса зажмурилась: солнце светило в глаза, пробиваясь через золотую листву. Ничего не может быть загадочнее осени, ее легчайшего тепла, ее нежного света.

Ей показалось, что подъехал экипаж. Агнесса направилась к дому и еще издали увидела, как к крыльцу идут двое: мужчина и ребенок. Чуть поодаль шагали другие люди, наверное, кто-то из прислуги, — они несли тяжелые вещи.

Орвил Лемб и его племянник, сын умершей Лилиан, Рэймонд Хантер, вернулись домой.

— Орвил!

— Агнесса!

Они встретились возле крыльца и неловко обнялись под взглядами посторонних.

Орвил выглядел утомленным, но глаза его вмиг вспыхнули радостью — так бывало всегда, словно Агнесса была для него невидимым, но негаснущим факелом жизни. Буднично причесанная, в темно-коричневом закрытом платье и светлой шали она казалась такой родной, домашней, и в этом отражалось все, что привязывает к миру, что не дает оторваться от глаз любимой.

— Все в порядке?

— Да.

— Ты здорова? А Джерри?

— Все хорошо, — отвечала Агнесса.

Орвил с мальчиком вошли в дом. Сестра Орвила была некрасива, и Агнесса несколько удивилась, когда увидела, что сын Лилиан довольно симпатичный ребенок; более того, глаза Рея были не карие, как у матери и дяди, а светлые, и это сочетание серо-голубых глаз, черных волос, бровей и ресниц показалось Агнессе необычайно привлекательным.

— Сказать, чтобы вам подали обед? — спросила Агнесса Орвила.

— Спасибо, но я не хочу есть. Пусть накормят Рея.

— Да, конечно. А тебе я велю приготовить кофе.

— Это было бы неплохо.

Пока взрослые переговаривались, мальчик стоял молча, разглядывая узорчатый пол.

— Вот, Рей, — сказал Орвил, — познакомься. Это твоя тетя и моя жена, миссис Лемб.

Агнесса улыбнулась. Мальчик бросил на нее быстрый взгляд и снова опустил глаза.

— Идем, — позвала она. — Рейчел приготовит что-нибудь для тебя. Что ты любишь?

Рей не ответил. Он вообще смотрел в сторону, и вид у него был такой, будто слова Агнессы обращены вовсе не к нему.

— Рей! — строго произнес Орвил.

— Ничего, все в порядке, — сказала Агнесса. — Рей, идем. Я покажу тебе твою комнату.

Комната, большая, светлая, с балконом, располагалась на втором этаже. В ней еще пахло чистым бельем, которое постелила Полли. В высокой вазе стояли желтые осенние цветы. Агнесса подумала, что, верно, нужно будет повесить здесь портрет Лилиан.

— Ты хочешь умыться и переодеться с дороги? — спросила Агнесса. — Сейчас принесут чемоданы.

Она коснулась его плеча рукой, мальчик резко отшатнулся.

— Хорошо, — сказала Агнесса. — Я оставлю тебя ненадолго.

Она спустилась вниз, мысленно задавая себе вопрос: что же будет теперь?

Первое впечатление казалось удручающим. Характер у мальчика, по всей видимости, был сложный, а возраст — десять лет — не позволял что-либо в корне исправить.