Алая роза Тюдоров   ::   О`Брайен Джудит

– Вы на удивление изящны, леди, и мне остается только надеяться, что в будущем…

Режиссер глянул на дощечку с числом отснятых кадров, которую ему продемонстрировал ассистент, а потом снова обратился к англичанину:

– Проваливай отсюда, Стэн, и побыстрее. Короче, убирайся к чертовой матери!

Актер выпрямился и, отвесив короткий общий поклон, отправился за чеком, стараясь продемонстрировать окружающим максимум достоинства и воспитанности, на которые был в тот момент способен.

– Знаешь, Натан, – пробормотала Дини, осуждающе покачав головой, – все это было не слишком здорово с твоей стороны. То есть совсем не здорово. – Она оглянулась по сторонам. – Черт, куда это запропастились мои сигареты?..

– Тебе не следует курить, – отозвался Натан. – Испортишь голос. А ведь сейчас у тебя есть шанс, детка. Реба отпала, и у тебя появилась возможность занять ее место. Такое случается раз в жизни. Так-то!

– Я все понимаю, Натан, – тихо ответила девушка. – Честно говоря, я с детства мечтала о таком подарке судьбы, – продолжала она непроизвольно дрогнувшим голосом. – Знаешь, как в старом фильме. Что-нибудь вроде «Звезда родилась на 42-й улице»… Впрочем, я за это расплатилась. Слишком долго писала песни для других. Наконец-то счастливый билет достался и мне.

Режиссер не слушал ее.

– Что касается этого актера, Дини. Ты даже представить себе не можешь, каковы эти британцы на самом деле.

Он решительным росчерком подписал бумагу, а затем снова перевел взгляд на Дини. Он смотрел на нее, похлопывая стеком по канту собственных галифе. Натан в жизни не приближался к лошади ближе, чем на сотню ярдов. Тем не менее на съемках он всегда появлялся одетый скорее как кавалерист старой прусской выучки, нежели режиссер музыкального клипа. Дело в том, что, облачаясь в доспехи конника, Натан сам себе напоминал знаменитого Эрика фон Штрогейма, снимавшего «Жадность», поскольку быть обыкновенным клипмейкером ему не слишком-то льстило.

– Каждый из этих актеришек Шекспировского театра спит и видит, что он – будущий Оливье, – продолжал Натан Бернс, поглядывая на Дини, прищурившись якобы добродушно. – Ты просто никогда не была в Англии, вот в чем дело. – По правде говоря, режиссер и сам впервые был в Англии, но он бы скорее согласился взгромоздиться на лошадь, нежели признать этот факт.

– Да, не была, – со вздохом согласилась Дини, закинув руки за голову. Ее роскошный костюм оказался на редкость неудобным. Для человека, привыкшего носить джинсы и теннисные туфли, платье представляло собой настоящую ловушку.

Даже прическа сама по себе причиняла девушке боль. На взгляд Дини, она походила на ящик для инструментов или, точнее, на скворечник. Каркас прически был украшен кусочками стекла, которые должны были производить впечатление рубинов. Правда, при ближайшем рассмотрении можно было увидеть засохшие частички клея и карандашные пометки на каркасе, оставленные парикмахером, чтобы не перепутать, что и куда присоединять. По идее, Дини следовало выглядеть придворной дамой середины шестнадцатого столетия, но вместо этого она чувствовала себя чем-то вроде второразрядной певички из кафешантана с афишной тумбой на голове. Она даже прикрепила к прическе маленькие объявления «Посетите Рок-Сити», но никто не оценил ее юмора.

– Как называется это местечко, напомни мне, сделай милость, – обратилась Дини к Натану и зевнула.

– Англия, – коротко отозвался режиссер, бросив взгляд в сторону белого трейлера, припаркованного недалеко от них.

– Это я знаю, Натан, – ответила девушка ухмыльнувшись. – Я спрашиваю, как называется этот дом, или как его там.

– Кажется, замок Хемптон-Корт. В свое время он был резиденцией Генриха VIII. – Натан махнул в воздухе стеком, словно мечом. – Как ты думаешь, куда запропастился Баки Ли? Мы теряем удобное для съемок время.