Английский подснежник   ::   Маршалл Паола

И единоутробный брат, которого все звали Рейни, и сестра Виолетта, жена лорда Кенилворта и любовница Эдуарда, принца Уэльского, не стеснялись постоянно напоминать ей о том, что они приняли ее в свой круг из милости…

Дина опустилась на колени и нежно погладила руку матери.

— Великая любовь, продлившаяся полгода. Великая любовь всегда так быстро угасает, мама?

— Да, Дина. — Что еще она могла сказать?

— Но я-то у тебя осталась.

— К счастью, да. А теперь приходится с тобой расстаться. И забудь всю эту чушь, будто у тебя нет имени. Мой муж признал тебя. Ты — леди Дина Фревилль, и так тебя будут звать в свете. Ты не единственная такая, видишь ли.

— Да, знаю, мама. И меня это не утешает. Мне хотелось бы поехать в Оксфорд, жить у Па и стать студенткой Сомервильского колледжа. Но не получится, да?

— Нет, детка, мы же уже столько раз все это обсуждали. Ты должна поехать к Виолетте, найти себе мужа и вести светскую жизнь. У тебя нет времени играть в студентку.

— Па говорит, это больше чем игра, мама. Он считает, что у меня есть способности.

— Не думай об этом, деточка. Ты знаешь, как мало денег оставил нам Рейнсборо… мой покойный муж любил жить на широкую ногу. То, что дает мне твой брат, не более чем жалкие гроши. У тебя даже приданого почти нет, а если ты не выйдешь удачно замуж, то останешься нищей. Слава Богу, тебе не приходится голодать… и мне тоже.

Дина принялась нервно расхаживать по комнате, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Она готова была высказать наболевшее — горькую правду, о которой мать предпочитала молчать, а Виолетта не упускала случая бросить ей в лицо.

— И кто же возьмет меня замуж, мама? Я не такая, как вы с Виолеттой. У меня нет ни красоты, ни обаяния.

Собственные недостатки были хорошо ей известны. Дина не была блондинкой, и ее трудно было назвать хорошенькой. Темноволосая, худенькая, плоскогрудая (как она в отчаянии говорила себе) и слишком уж узкобедрая. В ней не было ничего от роскошных женщин, которых изображали на модных открытках.

— И эти модные платья мне не идут. Только движения сковывают. Они хороши для пухлых голубоглазых девушек с локонами, а не для черноволосой худышки. А раз уж за мной и приличного приданого нет, — печально подытожила она, — то никто даже по расчету на мне не женится!

— Деточка, деточка. — Мать зевнула. — Сколько раз мы все это обсуждали? Опять та же песня.

— Знаю, я вечно пою не о том… и никогда не спою то, что понравится Виолетте. Слава Богу, теперь, когда она связалась с принцем Уэльским, ей будет не до меня.

— Озорница, — рассмеялась мать.

Она задумчиво взглянула на дочку. Когда Дина упомянула о Виолетте и принце, ее лицо оживилось, засияло, и из-под него, как из-под маски показался совершенно другой человек — сильный и страстный. Как будто Дина из будущего на мгновение заменила собой теперешнюю Дину, чтобы тут же исчезнуть.

Шарлотта Рейнсборо покачала головой. Господи, что за странные мысли? Она серьезно обратилась к дочери.

— Еще одно, детка, будь осторожна, когда Виолетта выведет тебя в свет. Есть мужчины, которые охотятся за такими юными девушками, как ты.

— Ну, уж об этом можешь не беспокоиться, — ответила Дина с улыбкой. — Вряд ли я привлеку внимание хищников или сластолюбцев. Это все равно, что представить, будто мне удастся соблазнить принца или отбить у Виолетты поклонника. К тому же ты говорила, будто мужчины не любят спорщиц, так что я всегда сумею оттолкнуть неприятного мне человека.

На этом и закончилась их беседа. Мать покачала головой, подали чай, пришли гости, и на время Дина забыла о своем будущем. Будущем, в котором ее, словно вещь, отправят в дом Виолетты, наведут на нее лоск к началу сезона, будут оценивать и, почти наверняка, отвергнут, а лишь потом вернут в ее уединенное убежище.