Благие намерения   ::   Вудс Шерил

Аннотация: События происходят в маленьком американском городке Сильвер-Фолсе. В центре сюжета — Он и Она.

На пороге дома Трейси после почти трехлетнего исчезновения появляется неотразимо обаятельный Дуг Магир. За время его отсутствия Трейси успела развестись с ним и родить ему сына, о существовании которого отец не знал. Дуг очень изменился. Но она отвергает его, ее гордость и обида препятствуют примирению. Однако Трейси неудержимо влечет к бывшему мужу, его нежности и ласкам, она жаждет его, а Дуг, горя огнем встречного желания, почему-то упорно отказывается от попыток к физическому сближению. И Трейси решается на…

О том, что было дальше, читатель узнает, прочитав эту во многом поучительную историю трудных взаимоотношений мужчины и женщины.

---------------------------------------------

Шерил Вудс

Благие намерения

Глава 1

Воздух субботнего утра был наполнен оглушающим, ровным ревом пылесоса, но до Трейси он доходил как отдаленное жужжание, на фоне которого через стереонаушники в нее вливался голос Брюса Спрингстина. Вожделенно подпевая ему, она водила щеткой по ковру с длинным ворсом, отодвигая с пути потрепанную мебель.

Обитый ситцем мягкий стул скользнул вправо. Обшарпанный кофейный столик прижался к софе. Лампа, стоявшая на боковом столе, опасно наклонилась, но потом восстановила равновесие, как только пылесос втянул в себя пыль, крошки кекса и разноцветные кусочки мела под столиком. Некая золотая вещица блеснула в недоверчивых глазах Трейси за долю секунды до своего исчезновения в прожорливой пасти пылесоса.

— Черт побери! — Она выключила пылесос, сорвала с себя наушники и стукнула ногой противную машину. Трейси вскрикнула от боли, когда пальцы ее босой ноги врезались в неподатливый металл.

— Дональд Дэвид Магир!

В поле ее зрения появился ковыляющий, сосущий большой палец двухлетний ребенок с огромными синими глазами, кудрявыми каштановыми волосами и ангельским личиком.

— Ма?? Печенье?

Трейси наградила его хмурым взглядом:

— Никакого печенья не получишь, молодой человек. Ты что, играл здесь с моим браслетом?

При звуке резкого голоса синие глаза наполнились слезами. Розовая нижняя губа задрожала. Трейси испытала отвращение к самой себе. Если ребенок, едва достигший двухлетия, уронил ценный браслет там, где его мог поглотить пылесос, разве же можно было винить его за это? Очевидно, она оставила сверкающий золотой браслет-амулет в таком месте, где он мог ввести его в соблазн. Только Бог знает, сколько раз он припрятывал ее ключи в разных укромных уголках дома. Браслет наверняка показался ему еще более соблазнительным.

— Ну прости, детка, — покаянно пропела она, обняла его и пощекотала, пока хихиканье не пришло на смену слезам. — Мамуля достанет его.

— Печенье? — с надеждой повторил он, почувствовав, что гроза миновала и мать осознала свою вину.

Она хохотнула:

— О'кей, маленький хитрец, ты получишь печенье.

Она отнесла его на кухню, усадила на стул, дала шоколадное печенье и строго потребовала, чтобы он не сходил с места, пока не съест его.

— Никаких крошек в гостиной. Во всяком случае, пока я не уберу старые. О'кей?

— Кей, — торжественно согласился он, глядя на нее глазами, похожими на мерцающие заводи невинности, округлив свои розовые губки, в маленькую дугу, чуточку изломанную в, уголках. Когда он смотрел на нее таким образом — обманчиво нежно, ровно, мягко, так честно, словно он был Авраамом Линкольном и Джорджем Вашингтоном [1] в одном лице, — то становился вылитым отцом. Его слово тоже гроша ломаного не стоило.

Трейси вернулась в крошечную гостиную, с отвращением посмотрела на пылесос и развернула утреннюю газету, которую не успела еще посмотреть, потом вынула пылесборник.