День греха   ::   Браун Сандра

Бардо тем временем откинулся на спинку стула, молитвенно сложил руки и уставился в потолок. Неужели сукин сын молится, удивился Берк.

Заметив на себе тяжелый взгляд полицейского, Бардо повернул голову. В его темных непроницаемых глазах вряд ли кто-нибудь мог заметить хоть намек на раскаяние. Тонкие, как у ящерицы, губы растянулись в ледяной улыбке.

А потом Бардо подмигнул.

Берк уже готов был сорваться с места и броситься к Бардо. Но Пату, все видевший, сгреб Берка в охапку и удержал на месте.

– Ради Бога, не делай глупостей! – яростно зашептал капитан. – Если ты сорвешься, только сыграешь на руку этим ублюдкам. Ты тем самым подтвердишь все нелестные отзывы, прозвучавшие о тебе на процессе. А теперь поступай как знаешь.

Даже не огрызнувшись, Берк резко выдернул руку из железного кулака Пату. Бардо уже отвернулся, но наглая ухмылка по-прежнему играла на его губах. В следующий момент присутствующих попросили утихнуть: вернулся судья. Судья своим мягким, тягучим, как мед, голосом, растягивая, как все южане, слова, призвал к порядку и попросил сохранять тишину при зачтении вердикта. Потом распорядился пригласить в зал присяжных.

Семеро мужчин и пять женщин вернулись на свои места. Семеро мужчин и пять женщин единогласно проголосовали за то, что Уэйн Бардо не виновен в гибели сержанта Кевина Стюарта.

Именно такого вердикта и ожидал Берк Бейзил, но воспринять это оказалось труднее, чем он думал.

Несмотря на предостережение судьи, зрители не скрывали своей реакции. Нэнси Стюарт резко вскрикнула и сразу обмякла. Родители прикрывали ее от вездесущих фотографов, буквально набросившихся на женщину.

Судья поблагодарил присяжных и отпустил их. Как только он объявил заседание оконченным, бездарный прокурор суетливо засунул бумажки в свой новенький кейс и быстренько зашагал по проходу, словно только что объявили пожарную тревогу. Он избегал встречаться взглядом с Берком и Пату.

На лице прокурора явственно читалось: это не моя вина. Сегодня проигрываешь, завтра выигрываешь. Главное, зарплату платят, а остальное не имеет значения.

– Дерьмо собачье, – прошипел Берк.

Как и следовало ожидать, защита ликовала, и судья даже не старался их сдерживать. Пинки Дюваль картинно вещал в направленные в него со всех сторон микрофоны. Уэйн Бардо, покачиваясь взад-вперед, снисходительно наблюдал, как с него снимают наручники. Его запонки с драгоценными камнями вспыхивали в свете телевизионных ламп. Берк заметил, что смуглый лоб Бардо даже не вспотел. Этот сукин сын заранее знал, что выиграет, ему всегда удавалось выходить сухим из воды.

Пату, как представителю НОБН, тоже не давали покоя репортеры. Он с трудом отбивался от них. Берк не сводил глаз с Бардо и Дюваля, триумфально шествовавших через толпу репортеров к выходу. Адвокат и его подзащитный не уклонялись от микрофонов, не отворачивались от камер. Дюваль всегда поощрял журналистов, он наслаждался публичностью, а сейчас просто купался в лучах своей победы. В отличие от прокурора, эти двое никуда не торопились, наоборот, они тянули время, желая услышать как можно больше поздравлений.

И они не отводили взгляд, когда встречались глазами с Берком Бейзилом.

Более того, они нарочно задержались у того ряда, где он стоял, нервно сжимая и разжимая пальцы правой руки. И оба посмотрели ему прямо в глаза.

Уэйн Бардо подошел ближе, чуть наклонился и прошептал то, что являлось кошмарным, но абсолютно неопровержимым фактом:

– Я не убивал полицейского, Бейзил. Это ты его убил.



Глава 2

– Реми!

Она обернулась и рукой в перчатке откинула волосы со лба.

– Привет. Я тебя не ждала. На пороге оранжереи стоял Пинки Дюваль. Он подошел к жене, обнял ее и крепко поцеловал.

– Я выиграл.