Искусство обольщения   ::   О`Нил Кэтрин

Сильно опьяняющий едкий ликер нисколько не помог справиться с чувством полной опустошенности и безнадежности, от него лишь голова стала тяжелой и ноги не слушались. В том, что Мэйсон теперь ощущала себя листком, трепещущим под порывами ураганного ветра, отчасти виноват хмельной абсент. Но лишь отчасти.

Мэйсон так глубоко погрузилась в свои невеселые мысли, что очнулась лишь тогда, когда подошла к мосту Альма через Сену. Не было ничего удивительного в том, что ноги сами принесли ее сюда. Мэйсон часто здесь бывала. С этого моста открывался прекрасный вид на стройку на левом берегу Сены. Это сооружение получило название Эйфелева башня. Мэйсон за пеленой дождя в ночных сумерках с трудом угадывала ее стройный силуэт. Сейчас башня была почти достроена, не хватало только верхушки. Изящный колосс из железа и стали! Кружевное индустриальное чудо эпохи вызывало множество противоречивых толков. Консервативные французы считали это сооружение уродливым и не могли дождаться, когда его поскорее снесут, но для Мэйсон эта башня стала символом надежды, поскольку строилась она к открытию Всемирной выставки, до которой оставалось два месяца. Именно на этой самой Всемирной выставке надеялась Мэйсон представить свои картины.

Весь мир ожидался в гости в Париж, на грандиозный форум промышленности и искусства, самый грандиозный за всю историю Франции. Эта выставка давала Мэйсон последний шанс. После всех полученных ею отказов она все еще смела надеяться на то, что комитет выставки окажется достаточного прогрессивным, чтобы признать ее талант. Какое убийственное заблуждение!

Мэйсон подошла к парапету и, ухватившись за перила, закрыла глаза и откинула голову, подставляя ветру и дождю разгоряченное лицо. А ведь она так верила, что находится на верном пути. Какая глупая самонадеянность! Жалкое посмешище судьбы. Всего лишь еще одна американка, прибывшая в Париж с намерением превратиться в настоящую художницу. Убежденная, подобно многим, в том, что если верить в свою судьбу всем сердцем и вкладывать душу в свои творения, то признание непременно тебя найдет.

Пять лет назад Мэйсон приехала сюда, в Париж, с надеждой и верой. Желая поскорее покинуть юдоль скорбей – отчий дом, где недавно умерла ее мать, и начать жизнь с чистого листа. Получив скромное материнское наследство, Мэйсон отправилась в Париж, приют и надежду изгнанников, эмигрантов и беженцев. В этом городе не принято справляться о том, что было у тебя в прошлом. Этот город привечал художников, дарил им свободу и поддержку. Здесь Мэйсон впервые увидела гениев импрессионизма, чьи работы словно сотканы из противоречий. Здесь она познакомилась с шедеврами Моне, Ренуара, Дега. Впервые увидев их творения, она испытала нечто похожее на удар молнии. Еще ребенком мать учила Мэйсон рисовать, водила на выставки. Но те работы, что нравились ее матери, здесь казались засушенными, словно покрытыми нафталином. В этом новом стиле ключом била жизнь. Творения импрессионистов были созвучны современному ритму, полны цвета и света. И эти произведения нашли отклик в сердце Мэйсон, они взывали к ней, как ничто и никогда раньше, и она чувствовала, что должна ответить на этот призыв.

Пять лет она вела эту священную войну за свое призвание, играла с новыми цветовыми контрастами, дерзко экспериментировала с композицией и темами, вырабатывала свой собственный почерк, свой стиль письма. Она льстила себе, уверившись в том, что это ее видение было уникальным, неповторимым, свежим, дерзким и новым, что, возможно, она сама даст импрессионизму новое, революционное направление развития. Эти искания увенчались восемнадцатью новыми работами, выполненными ею за последний год.