По ту сторону добра (Справедливость - мое ремесло - 5)   ::   Кашин Владимир Леонидович

Лейтенант Струць стоял среди кабинета.

- Да вы садитесь, Виктор Кириллович, - разрешил Коваль, не отрываясь от бумаг. - Будем вести это дело вместе. Можете называть меня Дмитрием Ивановичем, - добавил он, считая, что такое уравнение в правах лишь поможет их творческому сотрудничеству.

Молодой лейтенант послушно опустился на стул.

А подполковник с бумагами в руках снова принялся ходить по просторному кабинету начальника уголовного розыска, которого на время отпуска замещал Струць. Остановившись около лейтенанта, подполковник оторвался от бумаг:

- Тут, как говорится, деваться некуда: отравление. И желудок пострадал, и в крови яд... Как же это врач дал разрешение на погребение?

- Пришел к выводу, что перепил этот Залищук. - Струць хотел было подняться, но Коваль жестом разрешил сидеть. - Любил выпить, бедняга. А сердце слабое, вот эксперт и ошибся. Все за счет больного сердца списал.

- При таких отравлениях сердце страдает меньше, чем другие органы, заметил подполковник. - Вот если мышьяк, он действительно, кроме всего прочего, приводит к упадку сердечной деятельности. Но тут никакого мышьяка не найдено... Удивляет, что эксперты не дают ответа на вопрос, что это за яд, - продолжал размышлять Коваль. - Пишут, что с широким спектром действия, влияет на нервную систему, на сосуды. "В организме обнаружен дигиталис, валерьянка..." - читал дальше Коваль вслух. - Но все это лекарства, какие принимал погибший. - Коваль задумчиво постучал пальцами по столу. - Эксперты говорят о сердечных гликозидах, но возникает вопрос: а почему тогда у Залищука так разъедена слизистая желудка? Очевидно, яд действовал на желудок в первую очередь... И никакого ответа...

- Да. О язве желудка эксперт ничего не говорит.

- Чертова загадка!.. В начале расследования все окутано тайной, все загадочно: и каждый подозреваемый человек, и каждая вещь, и все события, которые хотя бы чуточку связаны с преступлением. Какой-то философ сказал, что движущей силой прогресса является любопытство. Но любознательность имеет очень широкий диапазон: от научных открытий до подглядывания в замочную скважину. Любознательность оперативника и следователя особенная: она обостренна и выборочна, эти люди умеют всматриваться в то, что является существенным, и отбрасывать лишнее. По обе стороны ее всегда две сестры: с одной - наука и опыт, с другой - интуиция...

Лейтенант Струць смотрел на Коваля снизу вверх. Почему этот седоватый человек ломится в открытые двери и задает ему вопросы, на которые уже искали ответы на оперативном совещании у начальника райотдела?

Вдруг заметил, что подполковник словно бы изучает его.

Родинка над верхнею губою лейтенанта чуть вздрогнула. Ох уж эта родинка! И чего только подполковник уставился на нее своим острым пронзительным взглядом!..

Инспектор Струць иногда старался напустить на себя строгость. Прятал таким образом неловкость, когда чувствовал, что внимание собеседника привлекла родинка. Он ненавидел этот кругленький коричневый пупырышек, который столь мило примостился над его верхней губой. Товарищи по службе дразнили лейтенанта за это "девицей-красавицей", и если бы не предупреждение врачей, что трогать родинку опасно, давно бы сорвал или срезал ее.

Казалось, что и подполковник, присматриваясь сейчас к своему помощнику, любуется этой родинкой. На самом деле Дмитрий Иванович думал вовсе не о ней. Прикидывал, окажется ли Струць творческим человеком. Коваль не любил офицеров, ограничивающихся лишь исполнением конкретного задания, хотя это могли быть и старательные, исполнительные работники.