Любовь и Люсия   ::   Картленд Барбара

— Дело в том, что мне грустно смотреть, как пропадает замечательный человек, — То есть? — В голосе маркиза появилась легкая обида.

— Ты сам говоришь, доволен. Но я не могу поверить, чтобы, такой человек был доволен обществом людей, которые на сегодня тебя окружают.

— Чем они тебе не угодили? — резко спросил маркиз.

— Возьми к примеру короля, — начал Аластер. — Мы, конечно, любим нашего «королька» и всегда любили, но он растолстел, стал медлителен и, если уж быть честными до конца, слишком утомляет.

Глаза маркиза сверкнули, но он не стал прерывать друга. Аластер продолжал:

— С тех пор, как он стал путаться то с одной, то с другой старыми, алчными женщинами, я не могу даже слушать его. Мне хочется поскорее убраться с королевских глаз долой.

Тут лорд Дункан сделал паузу, словно ожидая, что маркиз возразит ему, но тот только глотнул бренди и заметил:

— Продолжай, это интересно.

— Ты хочешь, чтобы я перечислил всех прихлебателей и приживалок, мужчин ли, женщин ли, которые паразитируют на тебе, ведь ты богат и, как никто другой, можешь удовлетворить их желания?

— Какие желания? — уточнил маркиз.

— Им хочется праздников, развлечений и появляющегося в твоем присутствии ощущения, что они находятся в обществе.

Маркиз откинул голову и расхохотался.

— Никогда бы не поверил, что ты можешь быть столь проницателен и красноречив, Аластер. А я-то думал, тебе нравится безумствовать со мной.

— Конечно, нравится! — ответил Аластер. — И в то же время я понимаю, что сейчас тебе живется гораздо скучнее, чем тогда, когда мы терпели тяготы и невзгоды армейской жизни, были молоды и горячи и получали от этого удовольствие.

— Все когда-нибудь стареют, — философски заметил маркиз.

Аластер Дункан засмеялся:

— Ты говоришь, словно Мафусаил. В следующем году тебе будет тридцать четыре, но даже в такой старой кляче есть или должна быть хоть искорка жизни!

Маркиз поднялся с кресла.

— Аластер, я не понимаю, к чему ты клонишь, но заглядывать в себя мне почему-то не хочется.

— Именно так я и думал. И еще я очень рад, что ты уезжаешь.

— Ну ладно, пускай я уезжаю оттого, что мне скучно, — уступил маркиз. — Но я уверен, что к тому времени, как доберусь до Венеции, мне уже будет хотеться развернуться, и отправиться обратно домой.

— Буду ждать тебя с распростертыми объятиями, — улыбнулся Аластер. — Жаль только, что я не могу поехать с тобой!

— Бросай армию и собирайся, — предложил маркиз.

Его друг покачал головой.

— Нет, я уже думал об этом, когда заключили мир, но твердо решил: пока не умрет мой отец, у меня не будет владений, о которых придется заботиться, так что лучше уж останусь в армии и найду себе занятие там, чем шататься постоянно из клуба в клуб, с приема на прием, из одной постели в другую.

Это опять рассмешило маркиза.

— Я полностью поддерживаю тебя, твой образ жизни и твою критику насчет меня. Но будь ты проклят за свое нахальство!

Только на следующий день, отправившись в путь в сопровождении многочисленных слуг, обеспечивавших ему все удобства, маркиз вспомнил слова друга и признал, что тот говорил правду.

«Что здесь делать, — спрашивал он себя, — выигрывать все не выигранные пока скачки, проверять, чтобы в поместьях был порядок, да ходить на задних лапках перед королем, который только этого и ждет?»

— Зачем тебе ехать за границу? — сердито проворчал его величество, когда маркиз пришел попрощаться с ним.

В свое время маркиз, как выразился бы Аластер, был нянькой с импульсивным, порывистым принцем Уэльским и с вечно недовольным истеричным принцем-регентом, а потому знал, как следует обращаться с королем.

— Я знаю, сэр, что ваше величество сделало бы то же самое, если бы у него была такая возможность, — отвечал он.