Меч и лебедь   ::   Джеллис Роберта

Рэннальфа раздражала мягкотелость короля, он раздумывал, чем можно уколоть Стефана — не оскорбить, но просто расшевелить, заставить думать и достойно отвечать на брошенный вызов, но тут Юстас, старший сын короля, поднялся, намереваясь вступить в беседу, и Рэннальф решил покинуть зал, пока перебранка не переросла в скандал.

Юстас не мог простить Рэннальфу, что тот спас его во время последней битвы, и поэтому пользовался любой возможностью оскорбить верного королю человека. У Рэннальфа могло не хватить выдержки, и это стало бы непростительной ошибкой. Он был слишком преданным вассалом, чтобы провоцировать наследника сюзерена на оскорбление, но и слишком ценил свое достоинство, чтобы стерпеть колкость даже наследника престола.

Королева раньше всех оценила, что если эти двое сейчас обменяются оскорблениями, то на ее планах женить Рэннальфа можно будет поставить крест. Поэтому она мягко, но настойчиво пригласила лорда Тефли последовать за собой, ибо в ее покоях уже была приготовлена бадья с горячей водой.

Рэннальф бросил мимолетный взгляд на Юстаса, затем резко повернулся и последовал за королевой. Гости поднялись, приветствуя Рэннальфа Слиффордского. На большинство приветствий он отвечал поклоном, некоторым просто пожал руку, но у середины большого стола остановился.

— Могу я спросить, Лестер, что ты делаешь в этой славной компании?

Прежде чем огромный воин, к которому было обращено замечание, поднялся из-за стола, послышался другой, ясный и молодой, голос:

— Это относится ко мне?

Королева предупреждающе сжала руку Рэннальфа и глубоко, печально вздохнула: грубый смех спутника опередил ее предупреждение.

— Нет, Херефорд, ты честный враг, и, хотя наши мечи могут скреститься на поле брани, как это уже бывало, сегодня я преломлю с тобой хлеб.

Лестер взглянул на Рэннальфа, но ничего не сказал.

— Сядь, задира, — вмешался мурлыкающий голос Вильяма Глостерского. — Колкость предназначалась мне. Но многоуважаемый лорд, одержимый справедливостью, нуждается в страхе, а не в ничтожной вспышке разума. Надеюсь, твоя рука пока еще сильнее языка, Тефли. Кроме того, я никому не враг…

— За исключением тех, кто имеет жену, дочь или юного сына… — резко ответил Рэннальф.

— Милорд, — мягко вступилась Мод, обрывая Слиффорда, — мы все сегодня радуемся миру на нашей земле. Не будем вспоминать похороненных обид, чтобы не возникли новые.

Действительно, даже среди его товарищей мало кто поддерживал оскорбительные выходки Рэннальфа по отношению к Вильяму Глостерскому. Тефли вообще нельзя было назвать любезным, но вряд ли кто-нибудь смог бы припомнить несправедливо нанесенное им оскорбление. Поэтому беспричинная ненависть Рэннальфа к Вильяму Глостерскому оставалась для всех загадкой. Граф Херефордский решил не искушать судьбу, ожидая, чем Рэннальф ответит на замечание неожиданно вмешавшегося в их разговор Вильяма Глостера, и коснулся плеча Рэннальфа.

— Благодарю тебя за эти слова. Я отнюдь не огорчен, что вижу тебя, сэр Рэннальф. Давно хотел сказать, что не держу на тебя зла за ту шутку, что ты сыграл с нами в битве при Девайзесе.

Во второй раз Рэннальф подумал, что стоило придержать свой язык. Не надо ему было вступать в перебранку с Вильямом Глостерским, а следовало бы сдержать свою необъяснимую неприязнь к этому человеку, который не сделал ему ничего дурного, а лишь подшучивал над ним. Рэннальф обернулся к Херефорду, улыбаясь:

— Нет, ну почему же? Я выполнял свой долг, как и ты свой. Если мы понимаем наши обязанности по-разному, это вовсе не значит, что между нами должна оставаться вражда и после битвы.

— Верно. Надеюсь, что в будущем мы окажемся на одной стороне.

Улыбка на лице Рэннальфа неожиданно погасла.