Подпись Пикпюс   ::   Сименон Жорж

Шестой этаж, направо.

Лифта нет. Дом чистый, довольно комфортабельный. Как и следовало ожидать, жильцы толпятся на лестничных площадках. На шестом этаже полицейский комиссар XVIII округа протягивает Мегрэ руку.

– Сюда… Это случилось совсем недавно, сами увидите. Чистая случайность, что нас вызвали так быстро.

Они входят. Квартира в полном смысле слова заполнена солнцем. Из маленькой гостиной с распахнутым полукруглым окном выход на балкон, откуда открывается вид на город. Гостиная обставлена неброско, но кокетливо: светлые обои, кресла в стиле Людовика XVI, очаровательные безделушки. Навстречу вошедшим встает местный врач.

– Сделать ничего нельзя. Второй удар оказался смертельным.

Комната с трудом вмещает собравшихся. Мегрэ набивает трубку и снимает пиджак, являя взорам сиреневые подтяжки, которые жена купила ему на прошлой неделе, они к тому же шелковые, и комиссар XVIII округа невольно улыбается, а Мегрэ хмурит брови.

– Ну-с! Рассказывайте! Слушаю.

– Так вот, выяснить покамест удалось немного, тем более что привратница не из разговорчивых – каждое слово хоть клещами тащи. Мадмуазель Жанна, настоящее имя Мари Пикар, уроженка Байе…

Мегрэ приподнял наброшенную на тело простыню. Честное слово, премиленькая особа. Лет сорок. Пухленькая, ухоженная блондинка, хотя, может быть, и крашеная.

– Она не зарегистрировалась как гадалка и не давала никаких объявлений. Клиентуру, однако, имела постоянную – люди все, кажется, приличные.

– Сколько клиентов побывало у нее вчера после полудня?

– Привратница госпожа Бафуен, Эжени Бафуен, этого не знает. Твердит, что это ее не касается и что не все привратницы так любопытны, как их изображают. В пять часов с минутами вот эта дама…

Встает невысокая живая женщина в годах. На ней чуточку смешная шляпка. Она пускается в объяснения:

– Я была знакома с мадмуазель Жанной: иногда она наезжала на несколько дней в Морсан… Бывали там? Это на Сене, чуть выше Корбейля, по соседству с плотиной. Я держу гостиницу «Голубок». Тут как раз Изидор наловил крупных линей, а мне ехать в Париж, вот я и подумала…

Лини, переложенные свежей травой, лежат тут же в корзинке.

– Понимаете, я знала, что это доставит ей удовольствие – она обожала рыбу.

– Вы давно знакомы с мадмуазель Жанной?

– Наверное, лет пять. Однажды она провела у нас целый месяц.

– Одна?

– За кого вы ее принимаете?.. Так вот, между двумя заходами в магазин я поднялась к ней. Дверь была не заперта… Вот так, точно… Я окликнула: «Мадмуазель Жанна! Это я, Руа». Никто не отозвался. Я подождала, вошла и… Она сидела за тем вон столиком, чуть наклонясь вперед – мне даже показалось, будто она задремала. Я встряхнула ее, и…

Словом, примерно в семь минут шестого м-ль Жанна, гадалка, скончалась от двух ножевых ранений в спину.

– Оружие нашли? – осведомляется Мегрэ у комиссара XVIII округа.

– Нет.

– Мебель поломана?

– Нет, все в порядке. В спальню убийца, видимо, не входил. Да вот…

Он открывает дверь в спальню, еще более веселенькую, чем гостиная. Настоящий будуар в светлых тонах. Гнездышко кокетливой женщины, любящей уют.

– Вы говорите, привратница…

– Твердит, что ничего не знает. В соседний бар, чтобы позвонить нам, бегала госпожа Руа. Она же встретила нас у подъезда. Есть, правда, одна деталь… А вот и слесарь, я за ним послал. Сюда, дружище. Откройте-ка мне эту дверь.

Взгляд Мегрэ случайно падает на Маскувена, примостившегося на краешке стула. Служащий Пру и Друэна выдыхает:

– Во мне все переворачивается, господин комиссар.

– Тем хуже.

Вот-вот появятся господа и прокуратуры и сотрудники антропометрической службы, и уж тогда станет совсем муторно.