Поезд стоит в Жемоне 51 минуту   ::   Сименон Жорж

Его привезут сюда первым же поездом...

Вы тоже приедете первым поездом?.. Нет?.. В десять двадцать?.. Спасибо, дядя...

И он отправился к своим зебрам, как он их называл.

С рассветом, казалось, стало еще холоднее: небо белело, словно огромная льдина. Явились первые пассажиры, пошли пригородные поезда, а Виншон, глухой к протестам своих подопечных, отупевших от усталости, продолжал работать.

Он не терял времени даром. Лишним временем, собственно, он и не располагал, ибо дело было такого рода, что влекло за собой дипломатические осложнения.

Нельзя было до бесконечности задерживать пятерых пассажиров различных национальностей, пассажиров, бумаги которых находились в полном порядке, единственно из-за того, что в купе, где они ехали, был убит человек...

Мегрэ прибыл в десять двадцать, как и обещал. В одиннадцать на запасном пути, куда доставили вагон, был произведен следственный эксперимент. В нем было что-то потустороннее, призрачное, из-за мглистой погоды, холода и всеобщей усталости. Пару раз раздались нервные смешки: кто-то из пассажиров выпил слишком много грогу, чтобы согреться.

- Прежде всего положим на место мертвеца! - приказал Мегрэ. - Полагаю, шторы на окне были опущены?

- Здесь никто ничего не трогал... - заверил его племянник.

Конечно, лучше было бы дождаться ночи, того самого часа, когда все произошло. Но раз это было невозможно...

Отто Брауну, согласно паспорту, исполнилось пятьдесят восемь лет, он родился в Бремене и владел банком в Штутгарте. Судя по добротной одежде, так оно и было.

Добродушный толстяк с бритым черепом, ярко выраженного еврейского типа.

Из Берлина по поводу его личности пришли следующие сведения:

"...был вынужден прекратить финансовую деятельность после национал-социалистической революции, но принес присягу верности правительству, и его не беспокоили... Считался очень богатым человеком... Безвозмездно передал миллион марок в кассу партии".

В одном из карманов покойного Мегрэ обнаружил счет из отеля "Кайзерхоф" в Берлине, где Отто Браун остановился на три дня по пути из Штутгарта.

Пятеро пассажиров тем временем выстроились в коридоре и кто с тоской, кто с бешенством следили за передвижениями комиссара. Тот, указав на багажную полку над Брауном, спросил:

- Это его вещи?

- Нет, мои! - резко возразила Лена Лейнбах, австрийка.

- Не угодно ли вам будет сесть на то место, какое вы занимали ночью?

Женщина неохотно подчинилась: порывистые движения свидетельствовали о том, что она почти пьяна. На ней была роскошная норковая шуба, очень элегантное платье; на каждом пальце сверкало по кольцу.

Из Вены по ее поводу пришла следующая телеграмма:

"...куртизанка очень высокого класса, имела множество похождений во всех европейских столицах, но полиции ни разу не приходилось заниматься ею... Долгое время была любовницей германского принца..."

- Кто из вас сел в поезд в Берлине? - спросил Мегрэ, оборачиваясь к остальным.

- Вы позволите? - произнес кто-то на прекрасном французском языке.

Это и в самом деле был француз, Адольф Бонвуазен из Лилля.

- Я смогу предоставить вам все нужные сведения, потому что еду с самой Варшавы... Вначале нас тут было двое... Я работаю на прядильной фабрике, которая имеет филиал в Польше, и сейчас возвращаюсь из Львова... В

Варшаве в поезд сели только я и эта госпожа...

Он указал на пожилую даму, еврейку, как и Отто Браун, толстую, смуглую, с распухшими ногами, одетую в каракулевое пальто.

- Мадам Ирвич из Вильно.

По-французски она не говорила, и с ней пришлось объясняться по-немецки. Мадам Ирвич, жена крупного торговца мехами, ехала в Париж на консультацию с известным медиком и выражала свой протест против...

- Сядьте на места, которые вы занимали!

Оставалось еще двое мужчин.