Погоня за отцом   ::   Стаут Рекс

Мне кажется, что Деново — не настоящая фамилия моей матери. Я думаю даже, что моя мать вообще не была замужем. Вам известно, что означает Деново? Это два латинских слова; «de novo».

— Что-то новое. Нова, например, это новая звезда.

— Это означает — «заново», «снова» или «сызнова». Моя матушка как бы начала жизнь заново, сызнова, вот и взяла себе фамилию Деново. Жаль, что я не знаю этого наверняка.

— А вы ее спрашивали?

— Нет. Хотела и даже собиралась, но опоздала. Она умерла.

— Когда?

— В мае. Всего за две недели до того, как я окончила колледж. Ее сбила машина. Водитель скрылся.

— Его нашли?

— Нет. Но говорят, что до сих пор ищут.

— А родственники у вас есть? Сестра, брат…

— Нет, никого больше нет.

— Так не бывает. У всех есть родственники.

— Нет. Никого. Хотя, конечно, кто-то может носить настоящую фамилию матери.

— А двоюродные братья и сестры, дяди, тети…

— Нет.

Да, дельце становилось довольно запутанным. Или, напротив, предельно простым. Я знавал людей, которые предпочитали считать себя одинокими — а вот Эми Деново и в самом деле была совсем одна. Я предложил ей попробовать сандвич — она согласилась и откусила кусочек. Обычно, когда я сижу с кем-то за одним столом, я замечаю определенные мелочи и особенности, поскольку это позволяет получше узнать человека, а вот в тот раз я позволил себе расслабиться, поскольку то, как Эми кусала сандвич, жевала, глотала или облизывала губы не имело ни малейшего отношения к ее делу. Впрочем, я все-таки подметил, что отсутствием аппетита девушка не страдала, что она и доказала, проглотив половину сандвичей с яйцом и анчоусами. Покончив с сандвичами, Эми осведомилась, входят ли они в число излюбленных лакомств Ниро Вулфа и, похоже, была несколько разочарована, когда я ответил, что нет, не входят. Когда блюдо опустело, она сказала, что даже не ожидала, что так проголодается после того, как наконец поделится с кем-то столь долго вынашиваемой тайной. Потом чуть заметно улыбнулась (ах, эти ямочки!) и добавила:

— Как все-таки плохо мы сами себя знаем.

— И да и нет, — сказал я. — Некоторые из нас знают себя даже слишком хорошо, другие — совершенно недостаточно. Я, например, совсем не желаю знать, почему встаю утром и блуждаю в тумане — если стану ломать над этим голову, то, возможно, никогда больше не засну. Впрочем, я всегда сумею выбраться из любого тумана. Что же касается вас, то вы вовсе не в тумане. Напротив, вы — под лучами прожектора, который сами же на себя и наставили. Но что вам мешает самой же и отключить его?

— Это вовсе не я. Прожектор включили другие люди, в первую очередь — моя матушка. Я ничего не могу с ним поделать.

— Ну, хорошо. Тогда что вас больше всего заботит? Подлинная фамилия вашей матери или отца?

— Конечно, отца. В конце концов, с матерью я прожила вместе всю жизнь, так что мое желание выяснить ее настоящую фамилию объясняется простым любопытством. Отец — другое дело. Жив ли он? Кто он? Что он из себя представляет? Ведь во мне его гены!

Я серьезно кивнул.

— Да, вы закончили Смит. Там, должно быть, много рассказывали про гены. Мистер Вулф как-то раз сказал, что ученым следовало бы умалчивать про свои открытия: делясь ими, они порой усложняют людям жизнь. Кофе не хотите?

— Нет, спасибо.

— Здесь к кофе подают очень вкусные штучки.

Эми помотала головой.

— Признаться честно, я готова проглотить все что угодно — даже не знаю, что это вдруг на меня нашло, — но все же воздержусь. А что вы?.. Вы сказали, что готовы дать мне совет.

— Да. — Я положил руку на стол. — Дело у вас и впрямь заковыристое. Тут советом не обойдешься, даже если он исходит от человека, которому вы доверяете.