Неподвластна времени   ::   Боултон Джун

— Джордан Майлз… — протянул Филип, и на него живительной волной нахлынули воспоминания, светлее которых в памяти просто не было.

— Кто она? — растерянно спросила Паула. — Вы что, знакомы? Лично я не видела эту Майлз ни разу в жизни.

Филип махнул рукой.

— Я скорее всего тоже.

— Странно, — сказала Паула, и складки между ее бровей углубились. — А мне показалось, ты знаешь женщину по имени Джордан Майлз довольно близко. Во всяком случае, знал…

Они непростительно часто ссорились, но изучили друг друга за пять лет прекрасно. Могли угадать мысли по малейшему изменению взгляда, по жестам, возникшей вдруг задумчивости.

Филип сам не знал, та ли это Джордан Майлз, но слишком растрогался, вернувшись в воображении в давно минувшую пору юности, поэтому не пожелал делиться мыслями с Паулой. Она почувствовала это и сильнее напряглась.

— Впрочем, не хочешь — не рассказывай. Мне до этой Джордан Майлз нет никакого дела. Тем более до того, что там у вас с ней было.

Она круто повернулась и, усиленно покачивая бедрами — по ним можно было всегда определить, насколько велико ее волнение, — пошла дальше вверх по ступеням.

— Что за бред, Паула! — крикнул ей вслед Филип. — Тебе бы только к чему-нибудь прицепиться, чтобы разжечь скандал!

— А тебе бы только сбегать налево! — гневно ответила Паула уже сверху, скрывшись из виду.

Филип громко рассмеялся.

— Бред! Ты хоть понимаешь, что ведешь себя смешно? Девочку по имени Джордан Майлз, наверняка совсем другую, я знал еще ребенком! Неужели и за это я обязан теперь перед тобой извиняться?

Ответа не последовало. Секунду спустя хлопнула дверь в спальню.

Это случилось, когда Филип в самом деле был ребенком. Точнее, подростком, пятнадцатилетним юношей. Родители отправили его с помощью фонда «Фреш айр» на отдых в Новую Англию, подальше от города с его шумом и загазованностью. Весь июль в то далекое солнечное лето Филип жил у Майлзов. В огромном доме на берегу прозрачно-синего озера.

Джордан была его ровесницей. И первой чистой любовью. Целый месяц они гоняли на велосипедах по неровным гравиевым дорогам, купались, загорали, поверяли друг другу юношеские секреты. И целовались — едва ли не каждую минуту, разумеется, когда их никто не видел.

Джордан… Спутавшиеся мокрые волосы на покрытых каплями голых плечах, упругая девичья грудь, так заманчиво проглядывающая сквозь влажный купальник, запах свежести, трав, бескрайней наивной молодости…

Филип очнулся от сладкого полузабытья и нехотя занялся стульями. Вдруг это правда она? — подумал он, чувствуя себя мальчишкой, впервые прикасающимся губами к пухлому девичьему рту. По его спине побежали мурашки, перед глазами заплавали желтые пятна — блики вермонтского солнца, пробивающиеся сквозь пелену времени.

Нет, вряд ли, попытался он отмахнуться от безумной идеи. Джордан — имя не такое уж редкое. И фамилия Майлз тоже. Скорее всего это какая-то другая женщина — может, в годах или, наоборот, совсем еще молоденькая.

Хотя Паула сказала, что Джордан Майлз подруга Луизы Баттеруорт. Той тридцать с небольшим, значит, и Джордан примерно столько же. С другой стороны, она вполне может оказаться намного моложе или старше… Впрочем, какая разница?

Какая-какая? Большая! — возразил он самому себе. Если Джордан Майлз тридцать три года, как и мне, она наверняка та самая Джордан. Из Вермонта, из давно минувшей юности… Моя первая любовь, мечта… Боже, какие глупости!

Что за дурацкие сантименты? Даже если она та самая, выглядит теперь совсем по-другому, изменилась во всех отношениях. Может, до неузнаваемости. И потом сегодня, как ни крути, день нашей с Паулой свадьбы. Да, отношения у нас ужасные, но мечтать в такой праздник о другой — верх неприличия, наглости даже.