Неповторимый   ::   Дрейк Шеннон

Странные глаза для индейского воина. Глубокие, точно омут, и такие же зеленые, как лесная чаща.

А впрочем, какая разница? Может быть, среди его предков и были люди с белой кожей, оттого и цвет такой. Ну и что? Скайлар глубоко вздохнула и попыталась справиться со слезами, грозящими в самый неподходящий момент политься по щекам.

— Варвар! — в который раз взвизгнула она. — Пусти меня! Убей сейчас же или отпусти!

Как ни странно, пока она пристально разглядывала индейца, он ослабил хватку. Немыслимым усилием Скайлар удалось освободить руки, и она с остервенением принялась осыпать ударами его грудь, а потом изловчилась, и вот уже кровавые следы от острых ноготков красовались на смуглой щеке. Он вскрикнул, пронзительный голос полоснул слух, точно лезвие ножа. Индеец схватил Скайлар за руки, быстро вскочил и поволок за собой. Хорошо, пускай руки зажаты, однако ноги теперь свободны. Вот тут бы и лягнуть его посильнее, подумала она, но прежде чем успела сделать это, дикарь перекинул ее через плечо и понес к своей низкорослой лошади. Пыльный изодранный капор свалился, а волосы, чудесные золотисто-медовые волосы, рассыпались тяжелыми волнами. Эти прекрасные волосы — ими и в самом деле можно было гордиться — в очень скором времени превратятся в чей-нибудь трофей. И стоило ли их так тщательно укладывать в замысловатую прическу? Последняя шпилька полетела на землю, и спутанные пряди упали на глаза. Скайлар мотнула головой, пытаясь откинуть пряди от лица, и опять принялась вырываться. Как только ей удалось хлопнуть кулаком по широкой спине, сильные руки снова подняли ее и бросили животом вниз поперек лошади. Скайлар и пошевельнуться не успела, как индеец сел верхом, хлестнул животное, и они понеслись вскачь. Едва она предприняла последнюю отчаянную попытку освободиться, как получила весьма чувствительный удар хлыстом по тому месту, где на платье был укреплен внушительных размеров турнюр из тафты, и даже метры ткани не спасли пленницу от жгучей боли.

Тучи пыли и грязи поднимались с земли. Скайлар кашляла и отплевывалась, боясь свалиться на каком-нибудь чересчур резком повороте. Перспектива быть затоптанной лошадьми ей совершенно не улыбалась, и она неосознанно уцепилась за ногу дикаря. Как долго они ехали, сколько миль оставили за собой, Скайлар не представляла, потеряв счет времени. День клонился к закату, когда наконец индеец остановил лошадь. Позади лежали равнины и скалы, а впереди виднелась изрезанная холмами долина. Дикарь спешился, стащил свою жертву с лошади и поставил на землю. Все тело ее страшно затекло. Еще бы! Трястись столько миль, да еще животом вниз! Она огляделась и заметила небольшую рощицу и хижину неподалеку. Небо над деревьями окрасилось лучами заходящего солнца в бледно-розовый цвет.

Хижина. Должно быть, незадолго перед тем, как привезти ее сюда, индеец перебил людей, которые жили здесь. Хижина, без сомнения, принадлежала белому человеку, возможно, трапперу. А может быть, учительнице, которая посвятила себя благородному делу обучения детей белых поселенцев: шахтеров, рыбаков, владельцев ранчо и ферм. Скайлар заметила, что в доме горит свет — похоже, кто-то развел огонь в камине, точно приглашая усталого странника отдохнуть в тепле и уюте.

А ведь она свободна, поняла Скайлар. Индеец повел лошадь в загон, который примыкал к хижине. Он отпустил поводья так, чтобы доверчивому животному было удобнее есть сено из заполненной до краев кормушки. Трое индейцев, что всю дорогу скакали за ними, делись неизвестно куда.

Скайлар огляделась. Бежать! Вниз по холму, в темноту, скрыться в рощице, раствориться в ночи! Бежать? Но куда?

А впрочем, какая разница.