Очень женская проза   ::   Беляева Виктория

Аннотация: Перед вами – не просто рассказы.

Перед вами – женские судьбы.

Истории наших современниц – со всеми их (и нашими!) проблемами и удачами, сомнениями и надеждами на лучшее. Истории ЛЮБВИ – любви желанной и непростой, бесконечно разной – но всегда ПРЕКРАСНОЙ и удивительной..

Произведения Виктории Беляевой – это ОЧЕНЬ ЖЕНСКАЯ ПРОЗА. И каждая женщина найдет в этой книге что-то написанное о ней и для нее!

---------------------------------------------

Виктория Беляева

Очень женская проза



УДК 821.161.1 ББК 84 (2Рос=Рус)6-44 Б43

Серийное оформление и компьютерный дизайн Е.Н. Волченко

В оформлении обложки использована работа, предоставленная агентством FOTObank.

Подписано в печать с готовых диапозитивов 17.07.2002.

Формат 84х108'/з2. Бумага типографская. Печать офсетная.

Усл. печ. л. 15, 12. Тираж 10 100 экз. Заказ 1796.

Беляева В.В.

Б43 Очень женская проза: Сб. рассказов / В.В. Беляева. – М.: ООО «Издательство ACT», 2002. – 283, с. – (Русский романс).

ISBN 5-17-014986-7

УДК 821.161.1

ББК 84 (2Рос=Рус)6-44

© В. Беляева, 2002

© ООО «Издательство ACT», 2002



ОЧЕНЬ ЖЕНСКАЯ ПРОЗА

Виктория БЕЛЯЕВА



Анонс



ДЛЯ ЧЕГО ЖИВУТ

Моя любовь к этому человеку



Снились неспокойные сны. Кто-то обижал меня, отбирая нечто очень для меня важное. В узлы свивала тоска, находившая вдруг ночами, сознанием беспомощности и одиночества сводила с ума. Я плакала. По утрам не становилось легче. Ночные страхи сменялись на время однообразными хлопотами, заполняющими день. В моей грусти не было ничего светлого, ничего романтического. Бог знает, как я пережила ту зиму – молодая, уверенная в себе, абсолютно здоровая неврастеничка.

Первый год университета ушел у меня на то, чтобы осознать размеры пропасти, отделяющей меня от мудрого пыльного мира подлинных знаний. Чем глубже зарывалась я в книги, чем дольше протирала штаны на жестких стульях читалки и скамьях лекционных залов, тем гуще становился в голове туман непонимания. Я завидовала своим однокурсникам, легко и бегло судившим о достоинствах и досадных промахах авторов, чьи имена вызывали во мне лишь смутный трепет. Как мне хотелось этого! Верить в пророка-диссидента, считать Толстого великим занудой, пищать от фильмов Бунюэля и глазурованных страстей Дали, любить «Одиссею» и не любить «Илиаду», сверяясь с учебниками, статьями, модными мнениями… На свое горе, мне слишком часто удавалось отделять чужие мысли от собственных. К концу третьего семестра я отчаялась, к концу четвертого – успокоилась и смирилась.

Мир, расцвеченный некогда душераздирающими красками надежд, поблек, обмелел и ссохся. Все становилось на свои места. Отхлынувшая было скука, так мучившая меня в отрочестве, воскресла и перешла в наступление. Я жалела себя неустанно, дни проходили в размышлениях о причинах и следствиях моей тоски. Я зачитывалась сомнительными брошюрами по популярной психологии, с мрачным удовольствием отыскивая у себя признаки пограничных состояний.

Ежедневность, неизменность происходящего удручала больше всего. День начинался на кухне, на кухне же и заканчивался – замкнутый круг, банальная окольцовочка. Утренний чай, который с детства по глупой привычке глотала еще в полусне, до умывания, лужица заварки на клеенке, давно насиженное место в щели между холодильником и столом. Добрый покой дома не грел, не радовал. Вечерами мать жарила рыбу – меня мутило от запаха. Катька презирала мясо, вредничала, зная главный материн пунктик – питание детей. И мать, озабоченная Катькиной прозрачностью, потакала ей.

Я непривередлива в еде, но рыбные дни, длящиеся порой неделями, приводят меня в бешенство. Поэтому иногда я просто готовлю себе отдельно.