Ослепление   ::   Харт Кэтрин

 – Где тебе удалось достать такое неприличное одеяние, и кто научил тебя таким возбуждающим танцам?

– Мэдди прислала мне платье, и ноты, и еще несколько фотографий, сопровождаемых подробнейшими инструкциями, – с улыбкой пояснила Андреа. – Мне пришлось упражняться не один день, чтобы приготовить тебе достойный сюрприз.

– Просто чудо, что я не помер на месте от удара, когда тебя увидел. Или не помер потом, во время танца, не в силах преодолеть то дикое желание, которое ты во мне разбудила.

– Так это бурчало у тебя в животе?

– И прегромко. Во мне проснулся первобытный, дикий самец.

– Нам надо будет почаще выпускать его на волю. Мне очень даже понравилось быть пленницей дикого самца.

– А как наша старушка? – через какое-то время вспомнил Брент.

– Мэдди? Непоседлива, как всегда. Она, похоже, получает огромное удовольствие от своего кругосветного вояжа. В последний раз писала из Константинополя. По всему выходит, что там она познакомилась с каким-то турецким негоциантом и полностью поработила его. Он-то и помог ей достать этот костюм. Она пишет, что у нее еще один точно такой же, только ярко-красный. Она сочла, что пурпурный будет мне больше к лицу, и прислала мне его.

Брент приподнялся и окинул взглядом ее вроде бы одетое тело. Аметист снова ударил ему в глаза ярким пучком света. Он тихонько потрогал его.

– Уверен, что он не настоящий. Он величиной с куриное яйцо и стоит столько, что можно купить полцарства, если он настоящий.

– А я не сомневаюсь, что он настоящий, – пожала плечами Андреа. – Мэдди может подчас быть непостижимо экстравагантной. В письме она настойчиво повторяла, что этот костюм будет ее рождественским подарком для нас обоих. Для меня, чтобы я его носила, и для тебя, чтобы ты наслаждался последствиями.

– Ах она хитрющая старая лиса, – засмеялся Брент. – А ты – распутница.

– И ты обожаешь нас обеих.

– Да, и к тому же жду – не дождусь, когда ты опять станцуешь для меня. У тебя потрясающая грация и… чувственность в каждом движении.

– Ох, мне нужно еще столько упражняться, чтобы достичь совершенства, – сказала она. – Однако, кажется, через пару месяцев у меня будет получаться во много раз лучше. По крайней мере будет чем исполнять танец живота.

И она замерла в напряженном ожидании. Прошло немало времени, пока до Брента дошло, что она имела в виду, и у него во второй раз за этот вечер открылся от изумления рот.

– Так ты… Мы… Ты именно это имела в виду, то, о чем я подумал?

– Да, любовь моя. – Ее глаза испытующе смотрели на него, лучась радостью. – Мы с тобою ждем ребенка. Если мои подсчеты верны, он родится в начале лета.

С невыразимой нежностью и благоговением он положил ладонь на ее пока что совершенно плоский живот. Его пальцы слегка вздрагивали, равно как и голос, когда он прошептал:

– Ох, милая моя! Не верю своим ушам. Мое дитя, и оно сию минуту растет вот тут, в твоем обожаемом мною теле.

– Если не концентрироваться на проблемах, которые возникли в процессе воспитания Стиви, я так и подумала, что ты обрадуешься – ведь не кто иной, как ты заявил мне, что хочешь иметь десяток детишек, – улыбнулась она.

– Да, сказал. Я и теперь хочу… наверное.

– Ну, тогда мне, несомненно, придется все-таки принять на службу няню.

Он склонился и покрыл поцелуями ее животик, ее грудь, ее губы.

– Я надеюсь, что у нас родится девочка, – шептал он. – У нас ведь уже есть сын. А теперь пусть будет чудесная девчушка с такими же локонами лунного оттенка, ослепительными фиалковыми глазами и прочими неотразимыми чарами, которые она унаследует от матери.

– И с поясом целомудрия, – добавила Андреа с тихим довольным смешком.

– Определенно, и с поясом целомудрия, – согласил он.