От всего сердца   ::   Гудмэн Джо

Своими действиями ты помог Гаррету получить все, что он хотел, но сильно снизил ценность его приобретений. — Беркли внимательно посмотрела на мужа. — Я долго думала, Грей, и теперь не сомневаюсь: Гаррет знал, что я — его молочная сестра. Андерсон сказал, что мне и невдомек, какую важную роль я сыграла в этой истории. Похоже, это были единственные правдивые слова, которые я услышала от него в тот день. Мы обвиняем во всем Андерсона, порой забывая о том, что и Гаррет приложил к нашим бедам руку. Вероятно, он опасался, что я потребую чего-нибудь у него — или у отца, который и знать меня не хотел. Гаррет не догадывался о том, что я довольствуюсь тем, что имею. Таким людям, как он, всегда чего-то не хватает, и они не в силах понять таких, как я. Гаррет хотел получить все.

Грей нежно поцеловал жену:

— Ты — чудо.

Только теперь на губах Беркли появилась улыбка.

— Да, — просто сказала она. — Я такая.

Грей рассмеялся низким грудным смехом. Прежде чем Беркли догадалась, что он собирается делать и что способен это сделать, Грей поднял больную ногу и положил ее поверх ног жены.

— Что ты задумал?

— Тебе больно? Я сделал тебе больно?

Беркли чувствовала тяжесть деревянных планок, забинтованных плотным слоем ткани, но они не вызывали у нее неприятных ощущений.

— Нет, но…

— Потому что мне совсем не больно, — продолжал Грей, — и я очень хочу заняться любовью со своей женой.

Беркли нахмурилась. За недели, миновавшие со дня рождения Реи, пока понемногу выздоравливал Грей, они бывали близки. Однако их возможности были несколько ограничены.

— Пожалуй, я…

— Нет. Давай по-настоящему, — сказал Грей. — Я хочу почувствовать тебя всю. Я хочу войти в тебя.

— Я тоже хочу… — прошептала она.

Грей поцеловал ее, и Беркли обняла руками его плечи. Теплая кожа мужа чуть пахла мылом. Лицо было чисто выбрито. Беркли улыбнулась, почувствовав на языке вкус мяты.

Ну конечно, братья помогли ему. Пока Беркли спала в гостиной, они беседовали, пили и смеялись. Может быть, еще раз всплакнули. Братья рассказывали друг другу о своем прошлом, делились тайнами и мечтами. И Грей, вероятно, упомянул о своем желании заняться любовью с женой.

Декер и Колин помыли, причесали и побрили Грея, угостили мятными лепешками.

Грей почувствовал, как губы жены растягиваются в улыбке.

— Что такое?

— Хм-м… Потом расскажу. Ложись на спину.

Грей завороженно, со всевозрастающим возбуждением, следил за грациозными движениями жены. Она оседлала его и подалась вперед. Ее ладони легли ему на грудь и медленно спустились к животу. Грей лежал, затаив дыхание, и вздохнул лишь в тот момент, когда Беркли сняла ночную рубашку. Затем она положила руки Грея на бедра и впустила его в себя.

Потом они задремали. Проснувшись, Грей увидел, что в комнату проникли бледные лучи солнца. Они упали на пару серег, лежавших на столике у кровати. Золотые капельки блеснули, и на одной из них обозначилась изящная гравировка.

Из гардеробной донесся чуть слышный шорох — это Рея пыталась выбраться из пеленок. Как правило, за этим звуком следовал пронзительный крик, которым девочка возвещала о том, что хочет есть.

Однако ничто не нарушало благословенную тишину. Грей надеялся, что Рея вновь заснула. Посмотрев на жену, он вспомнил, что девочка спит в такой же позе, как и ее мать. Беркли лежала, чуть склонив голову набок, подсунув под себя одну руку, откинув другую к середине кровати и повернув ладонью вверх. Пальцы Беркли были чуть согнуты, словно она держала в руке какой-то невидимый предмет.

Грей положил руку жены себе на ладонь и осторожно сомкнул ее пальцы. В тот же миг в его груди что-то сжалось. Чуть заметная улыбка на губах Грея стала шире. Не нужно было обладать особым даром, чтобы понять: его сердце в ее руках.