Подделка   ::   Крузи Дженнифер

Тильда перевела дыхание и мысленно высказала бывшему зятю кое-какие прописные истины, от души надеясь, что скоро сможет поговорить с ним лично.

– И можешь не смотреть на меня так. Нечего злиться, – промямлила Надин. – Папа не пустил меня в ту часть, которая заперта. Я так и не знаю, что там.

– Склад, – поспешно заверила Тильда.

– Ну да, как же, – хмыкнула Надин, закатывая глаза.

– Надин! – Тильда вздернула очки на лоб и обратила на племянницу строгий взор. Надин мгновенно сдулась, как проколотый шарик, и села попрямее. – На твоем месте я вела бы себя потише. Не в твоем положении испытывать судьбу. Итак, о картине.

– Папа заставил меня прибраться в задней кладовой. Там было полно мебели, разрисованной фигурками животных. Папа сказал, что это сделала ты, когда была в моем возрасте. По-моему, просто классно, особенно кровать. Когда мы ее почистили и собрали…

– Мы? – уточнила Тильда.

– Мы с Итаном. Не думаешь же ты, что я осилила все это в одиночку?!

– Значит, и Итан знает.

Тильда в сердцах предназначила для Эндрю самый страшный круг ада – за его преступную глупость. Додуматься послать вниз не только драгоценную доченьку, но и ее лучшего друга, не имеющего к семье ни малейшего отношения!

– Нуда, он тоже видел эту самую мебель, – по-прежнему недоумевала Надин. – И что тут такого? Мебель есть мебель.

– Верно. – Тильда почувствовала, что легкие снова смыкаются, и вынула ингалятор. – В конце концов, доберемся мы когда-нибудь до картины?

– Картина была завернута в бумагу и засунута в шкаф, тот, что с бирюзовыми обезьянками на дверцах. Ты действительно все это сама нарисовала?

– Сплошное дерьмо. Очередной этап. Можно сказать, период. – Тильда нажала на ингалятор. – Значит, вы достали картину, и дальше?

– Нам она понравилась.

– И поэтому вы ее продали.

– Вовсе нет, – оправдывалась Надин. – Положили обратно в шкаф, закрыли мебель чехлами и пошли в «Кап О’Джоз». А сегодня, когда бабушка уехала в банк, эта миссис Льюис заявилась сюда и спросила, нет ли у нас картин какой-то Скарлет, и я сказала, что нет, все, что у нас имеется, – это Доркас Финстерс. – Надин неожиданно повернулась к Гвен. – Неужели мы никогда не избавимся от ее мазни? Да, понимаю, она здесь живет, но эти картины настолько угнетающе-тоскливы, что, думаю, мы просто обязаны…

– Надин, – предупреждающе прервала ее Тильда.

– Ладно. – Надин обреченно скрестила руки. – Миссис Льюис объяснила, что ей нужны картины, которые выглядят так, словно их нарисовал ребенок, и стала толковать о звездах и небесах в клеточку, а тут как раз сидел Итан, и он сказал: «Похоже на ту, что мы видели в твоем подвале», и она отказалась уйти, пока мы ей не покажем.

– То есть это Итан сказал, – подчеркнула Тильда.

– Может, и я… – Надин упорно разглядывала потолок. – Спроси у Итана.

– Можно подумать, Итан не пойдет на костер ради тебя, – заметила Тильда. – Итак, вы пошли и принесли картину…

– И она предложила за нее сто долларов, а я отказалась, – перебила Надин с добродетельным видом.

– И все же картины здесь нет.

– Она все набавляла, а я отказывалась, но когда дошло до тысячи, все же сдалась. Кто-нибудь объяснит мне, что тут плохого?

– Нет. – Гвен устало опустилась на диван рядом с внучкой. Сейчас она казалась ее постаревшей копией. Именно так Надин будет выглядеть через сорок лет: светлоглазая, седеющая и бесшабашная.

– Где твоя мама? – спросила Тильда у племянницы и, не дожидаясь ответа, повернулась к Гвен: – Почему Ив не присматривает за галереей?

– Она на собрании учителей. Летняя школа. Ее снова попросили помочь. Послушай, эта особа Льюис не собирается возвращать картину. И чем больше шума мы поднимем, тем больше подозрений навлечем на себя.

– Подозрений? В чем? Ну почему мне никогда ничего не говорят? – возмутилась Надин.