Распутник   ::   Бэлоу Мэри

Он настойчиво ухаживал за Нэнси всю весну, танцевал с нею почти на всех балах, она появлялась в его обществе то на вечернем представлении в театре, то на дневной прогулке в экипаже по Гайд-парку… Вообще он постоянно увивался ;подле лес, насколько это было позволительно с точки зрения благопристойности. А потом принял приглашение провести пару-тройку недель в Холли-Хаусе.

Два момента привлекли к этому господину внимание Нэнси и ее матушки. Впрочем, возможно, и все три, если принять во внимание тот неоспоримый факт, что сей господин был необычайно хорош собой и элегантен. Нэнси буквально таяла при мысли о том, то ей удалось заманить в свои сети одного из самых прославленных лондонских повес. В него было влюблено все дамское общество, и у доброй половины этого общества – во всяком случае, о том ходили упорные слухи – уже были разбиты сердца. Таким образом, мисс Нэнси Пибоди могла гордиться тем, что именно ей удалось довести до алтаря этого сердцееда. То есть, конечно, пока еще не совсем удалось. Но непременно удастся, причем еще до осени. Ведь мистер Банкрофт совершенно недвусмысленно объявил девице о своих намерениях.

И наконец, как ни странно, миссис Пибоди склоняло к его кандидатуре не что иное, как его финансовые затруднения. Если верить слухам, блестящий жених действительно был беден, как церковная крыса. А мистер Пибоди, напротив, обладал огромным состоянием и единственной дочерью, которая должна была все унаследовать. Можно было ожидать, что родители захотят выдать свою единственную наследницу за человека имущего, но для миссис Пибоди гораздо важнее было протолкнуть дочку в высший свет. Превратившись в миссис Банкрофт, Нэнси автоматически становилась будущей баронессой, если можно так выразиться. А до тех пор, пока мистер Банкрофт не унаследует состояния своего дядюшки вместе с титулом, ему придется целиком рассчитывать на щедрость тестя. Такой супруг никуда не денется от своей дражайшей половины. Все это представлялось миссис Пибоди просто изумительной перспективой.

И вот он стоял под ее заветным дубом и говорил миссис Делейни, что никакие красоты природы не в состоянии сравниться с ее достоинствами. «Ну что за смешная и грубая лесть! – подумала юная леди на дереве. – Эта дама слишком толстая. Хотя, конечно, нельзя отрицать, что некоторым мужчинам это нравится. Вольно ей резвиться, ведь мистера Делейни нет среди гостей, хотя он едва ли отсутствует из-за болезни».

Миссис Делейни между тем продолжала срывать все новые комплименты, и мистер Банкрофт отнюдь ее не разочаровывал.

– В вас, мадам, – говорил он, – природная прелесть сочетается с образованностью и вкусом, и все это вместе производит впечатление ослепительного совершенства. Ну как я могу наслаждаться красивыми видами парка, когда вы здесь, рядом со мной? О нет, в сравнении с вами все вокруг кажется безжизненным и пресным.

Юная леди на дереве презрительно вздернула носик. Миссис Делейни захихикала.

– О, я не верю ни единому вашему слову, – жеманно протянула она. – Вы льстите мне, сударь. Не пойму только, чего ради. – С этими словами дама протянула руку в кружевной перчатке и тронула кончиками пальцев его рукав.

Мистер Банкрофт тут же завладел этой искусно предложенной рукой и поднес ее к губам.

– Льщу? – проворковал он. – Видимо, вы не слишком часто заглядываете в зеркало, мадам, если способны принять мои слова за лесть. А между тем я не спускаю с вас глаз. И ни о ком не вздыхаю, кроме вас. Я ни разу не взглянул ни на одну женщину за все три дня, что мы тут находимся!

– Ну уж это ложь, сударь, – отвечала она, позволяя, однако, снова поцеловать свою руку. – Всем ведь известно, что вы явились сюда, чтобы волочиться за Нэнси Пибоди. А она, следует признать, прехорошенькая девочка.

– Девочка, – повторил он. – Вот именно что девочка, мадам. Вы совершенно правильно выразились. Но что может хорошенькая девочка? Радовать глаз, не более того. Лишь прекрасная женщина способна всколыхнуть все чувства.