Рыцарь и ведьма   ::   Дэвис Мэгги

Поверх головного шарфа из легкого, почти прозрачного красного шелка была надета сетка из золотых и серебряных нитей довольно тонкой работы. Налетевший ветер играл теперь ее шарфом и золотистыми волосами, и они трепетали, словно красно-золотой флаг.

Магнус нахмурился. Чудно, но ему вдруг припомнилось, как в последний раз он видел в нормандских соборах статуи святых Анны и Бертиль, да и самой Пресвятой Девы. Их священные изображения были покрыты тончайшим листовым золотом, а вместо глаз вставлены драгоценные камни. И на вызолоченные статуи были надеты шелковые одежды. Это было новым обычаем, заимствованным с Востока, где статуи богато и очень изящно украшались. И почему-то эта девушка напомнила ему такую статую.

Ладно, оборвал себя Магнус, она не моя забота. Он полагал, что держать наложниц пока еще довольно обычное дело, но никогда не слышал, чтобы ими торговали. И почти наверняка никогда не отдавал их вместе с овцами, коровами, лесом и зерном в счёт ежегодной подати.

– Никаких женщин, – повторил он и вернулся своей счетной доске.

В холодном ноябрьском небе солнце опускалось к горизонту. Плавание к месту, где дожидался корабль графа, лучше совершить до наступления темноты. Магнус не доверял этому гнусному сброду, который граф нанял в матросы.

– Тридцать овец, четыре дюжины гусей, четыре быка, – закончил подсчеты Магнус, внеся мелом поправку.

Насколько можно было судить, вся подать, причитавшаяся графу от жителей Торшэм Ли, была собрана. Включая и партию особо длинных, размером с человеческий рост луков, которыми славились эти края.

Управляющий, защищаясь от ветра, плотнее запахнулся в плащ. Он казался очень взволнованным.

– Сэр Магнус, вы должны взять девушку с собой, – настаивал он. – Умоляю вас, нам нельзя вернуться с ней в деревню. Милорд де Бриз приказал, чтобы мы оставили ее здесь, что бы вы ни говорили!

Магнус опустил свою счетную доску, чтобы взглянуть на управляющего. Тот, конечно, не знал, в каком скверном расположении духа был Магнус фитц Джулиан, и все из-за этой чертовой подати! Собирать ежегодную подать с полудиких племен и в то же мя держать в узде банду отъявленных головорезов, нанятых матросами, было не слишком приятным занятием. Ведь этот сброд готов был захватить и присвоить все, что удалось собрать, представься случай. А тут еще приходится торговаться с управляющим, пытающимся навязать ему отвергнутую любовницу мелкого дворянчика!

Магнус открыл было рот, чтобы дать управляющему нагоняй за то, что тот тратил его драгоценное время на такую ерунду, но ничего не сказал.

Господь свидетель, как бы ему хотелось облегчить душу, дать волю своему гневу, но винить во всем ему было некого, кроме себя!

Он оказался на этом варварском побережье, расположенном к северу от владений графа Честера, потому что свалял дурака и проигрался в кости, связавшись с пьяными анжуйцами, наемниками графа, всего две ночи тому назад. Он не только проигрался в пух и прах, но и должен был теперь в счет долга вместо этих анжуйцев собирать подать, будь она трижды неладна!

Только теперь Магнус в полной мере осознал, во что ему встала эта игра. Потому что для благородного рыцаря сбор пресловутой подати был таким занятием, которого следовало избегать, как геенны огненной. Он должен был отправиться на север на двух кораблях, собирать подать с подданных графа, этих полунорвежцев-полушотландцев, и анжуйцы наверняка неспроста с превеликим удовольствием взвалили на него это неблагодарное дело. Вероятно, сейчас они животики себе надорвали от смеха.

Но и это было не самым худшим. Магнус похвалялся в подпитии, что сумел бы собрать подать, состоявшую из коров, овец, зерна, оружия и птицы, и вернуться ко двору графа Честера гораздо скорее, чем это делал кто-либо до него.