Страстная и непокорная   ::   Рид Пола

— Не-е-ет! — тоненько простонала она.

— Черт подери! — воскликнул Эдмунд. — Сегодня мы говорим об этом в последний раз! — Грейс вздрогнула. Отец бил рабов, когда сердился на них, хлестал бичом. Он вырезал язык у Мату. — Это моя плантация, и она перейдет к моим наследникам. Грейс выйдет замуж за белого, и ее дети — тоже. Со временем забудется грязное пятно в семейной истории.

«Грязное пятно, — думала Грейс. — Грязное пятно — это я. Черное пятно».

— Жак, — продолжал Эдмунд жестким тоном, — завтра ты уедешь, или — прости меня, Господи, — я тебя убью.

Жак бросил быстрый взгляд на сестру. Та закатила глаза, пожала плечами и сделала жест в сторону двери.

— Иди пока, — сказала она. — Мы поговорим позже, когда мой муж придет в себя.

Дядя Грейс бросил на Эдмунда убийственный взгляд, но подчинился.

Да нет же, подумала Грейс. В конце концов оказалось, что Жак ей вовсе не дядя. Почему-то эта мысль принесла ей облегчение. Он ей не родственник. Или все-таки родственник? Если у Иоланты и настоящей матери Грейс один и тот же отец, значит, они сестры? Разве могут белая и черная женщины быть сестрами? Все так запуталось…

Эдмунд обернулся к жене и забрал у нее подсвечник, который отдал ей раньше.

— Твой брат уедет в Санто-Доминго, и все пойдет по-прежнему. Для всего остального мира Грейс — наш общий ребенок. Я никогда не просил тебя любить ее или заботиться о ней, Иоланта. Никогда не ставил ее интересы выше твоих. Однако, если ты не желаешь выносить мое присутствие в своей постели, тебе все равно придется смириться до тех пор, пока у нас не появится другой наследник.

Иоланта бросила на мужа свирепый взгляд.

— Я завтра же напишу отцу, — заявила она.

— Пиши, — пожал плечами Эдмунд. — Он, возможно, будет настаивать, чтобы я продал Грейс, но так же несомненно он будет настаивать, чтобы ты вернулась к своим супружеским обязанностям. Твой отец не хуже меня понимает, что нам нужен наследник.

Иоланта взмахнула рукой и что есть силы ударила Эдмунда по лицу. Он даже не шелохнулся.

— Это, моя дорогая, — с иронией проговорил он, — единственная цель, которую тебе сегодня удалось поразить.

Женщина в бешенстве выбежала из комнаты, а Эдмунд обернулся к дочери. Мату непрерывно гладила ее по головке, словно пыталась выпрямить тугие кольца ее локонов — единственный намек на происхождение девочки.

— Она такая светленькая, правда, Мату? — Он наклонился, чтобы самому провести по густым золотисто-каштановым кудрям. — Моя маленькая золотая девочка!

«Такая сладкая девочка, как ты. За тебя дадут самую высокую цену».

— Если… если Иоланта родит другого ребенка, ты меня продашь, папа? — спросила Грейс слабым, чуть слышным голосом.

Эдмунд улыбнулся:

— На это почти нет надежды, куколка. Никто не собирается тебя продавать.

«Куколка». У Грейс тоже была кукла. Мягкая тряпичная кукла, которую сделала для нее Мату, когда Грейс была совсем маленькой. Игрушка.

Лицо отца помрачнело.

— Что… что он тебе сделал? Ты должна мне все рассказать. Грейс спрятала лицо на плоской груди Мату.

— Я не могу. Эдмунд вздохнул:

— Он что-нибудь просовывал тебе между ног?

Грейс ответила, уткнувшись в плечо няни. Отец не расслышал.

— Что? — настаивал он. Мату помахала пальцами. — Свои пальцы? — Грейс кивнула. — Осмотри ее, — приказал няне Эдмунд. — Господи, прости меня! Если он ее изнасиловал, он — покойник.

Когда Эдмунд вышел, Мату погладила девочку, без слов успокоила ее, потом выполнила приказ Эдмунда — осмотрела Грейс и ободряюще ей улыбнулась.

— Все в порядке? — спросила Грейс, не совсем понимая, о чем говорит. Она не знала, что ищет Мату. Может быть, хочет убедиться, что Жак ее не порвал каким-нибудь образом. Ведь он же говорил, что порвет.