Свет первой любви   ::   Бэлоу Мэри

Друзья провели осень в этом «потакании», не упуская ни одного подвернувшегося развлечения, ни одного курьеза, ни одного скандала. От зимы же они ожидали еще большего – вечеров, балов, достойных развлечений, впрочем, так же как и менее достойных. Им предстояло флиртовать с леди, спать с доступными женщинами, избегать брачных ловушек.

Кеннет икнул.

– Рекс был мудрецом, – повторил он. – Бесконечные развлечения могут наскучить.

– Вам нужно выпить, Кен, – с озабоченным видом проговорил мистер Гаскон, протянув руку к графину, стоявшему подле его кресла. – У вас начинается хандра.

Но Кеннет покачал головой. Пьяному человеку совершенно противопоказано предаваться размышлениям, а он пьян, но все-таки размышляет. Друзья до бесконечности обсуждали, чем они – все четверо – будут заниматься, когда война закончится. Они говорили об этом, когда казалось, вряд ли им удастся выжить. Долгие годы они оставались близкими друзьями. В самом деле, один офицер даже прозвал их четырьмя всадниками Апокалипсиса – за их дерзкое и подчас безрассудное поведение во время сражений. Друзья мечтали о том, как вернутся домой, в Англию, продадут свои патенты, приедут в Лондон и предадутся наслаждениям – безудержным и бесконечным.

Рекс первый понял, что наслаждения ради наслаждений не могут удовлетворить надолго – на целую осень и зиму. И Рекс Эдамс, виконт Роули, уехал домой, в свое поместье в Кенте. Он устраивал свою жизнь после войны – жизнь после того, как удалось выжить.

– Кен скоро заговорит как Рекс, – заметил лорд Пелем, подпирая голову рукой. – Черт подери, пусть кто-нибудь остановит комнату, а то она все кружится и кружится! И пусть кто-нибудь остановит его. А то он сейчас начнет говорить о том, чтобы уехать к себе в Корнуолл. Корнуолл! Край света. Остерегайтесь Корнуолла, старина! Вы там умрете со скуки через полмесяца.

– Не забивайте ему голову подобными рассуждениями, – сказал мистер Гаскон. – Кен, дружище, вы нужны нам. Хотя нам вовсе не нужна ваша красота, потому что даже шлюхи предпочитают смотреть не на нас, а на вас. Верно, Ид? Если поразмыслить хорошенько, разумнее будет позволить вам уехать. Поезжайте домой, Кен! Поезжайте в Корнуолл. А мы напишем вам, какие чудесные красавицы приедут в Лондон на Рождество.

– И все будут в восторге от нас, – с ухмылкой вставил лорд Пелем. И тут же скорчил гримасу. – Вы же знаете, ведь мы герои.

Кеннет тоже состроил гримасу. Друзья его и сами были недурны собой, хотя в данный момент пребывали не в лучшем виде – развалились в креслах в объятиях Бахуса. Конечно, в Испании они всегда упрекали его в том, что он блондин и что это дает ему незаслуженное преимущество при общении с испанскими дамами.

Но Кеннет всерьез не думал о возвращении домой, хотя и полагал, что в конце концов этим все кончится. Данбертон-Холл в Корнуолле принадлежал ему вот уже семь лет, с тех пор как умер отец, хотя в последний раз Кеннет был там восемь с лишним лет назад, Он дал себе клятву, что никогда больше туда не вернется.

– Хорошо бы нам наведаться в Корнуолл, – сказал он. – Всем вместе. Рождество в деревне и все такое… – Кеннет хотел поднести рюмку к губам – и нахмурился, обнаружив, что рюмки в руке нет.

Гаскон застонал.

– Деревенские барышни и тому подобное? – осведомился лорд Пелем, вскинув брови.

– А также деревенские матроны и эсквайры, – добавил Гаскон. – И деревенская нравственность. Не делайте этого, Кен. Я беру свои слова обратно. Мы готовы смириться с вашей красотой, верно, Ид? Мы станем покорять дам нашим необыкновенным обаянием – и синими глазами Идена. Мужчина может быть похож на гаргулью [2] , но если у него синие глаза, дамы больше ни па что не обратят внимания.

«А почему бы и не отправиться туда?» – подумал Кеннет. Восемь лет – срок долгий.