Тим   ::   Маккалоу Колин

Однако в течение первых десяти лет работы в фирме она продолжала жить в общежитии, штопала чулки и откладывала гораздо больше, чем тратила.

Когда ей исполнилось двадцать пять, она обратилась к Арчи Джонсону за советом, как ей лучше вложить свои сбережения, и к тридцати годам ее капитал во много, много раз превышал первоначальные сбережения. И вот в возрасте сорока трех лет она владела домом в Артармоне, тихом пригороде, где жили люди среднего класса, водила весьма консервативный, но очень дорогой «бритиш бентли», где салон был обтянут настоящей кожей и отделан настоящим ореховым деревом, владела участком побережья в двадцать акров, коттеджем к северу от Сиднея и заказывала свои костюмы у того же портного, который шил для жены генерал-губернатора Австралии.

Она была вполне довольна собой и своей жизнью, могла иногда позволить себе ту или иную роскошь. Но и дома, и на работе Мэри старалась быть всегда одна, и друзьями ее были пять тысяч томов книг, которые обрамляли стены ее кабинета, да еще несколько сотен дорогих пластинок с записями музыки Баха, Брамса, Бетховена и Генделя. Она любила возиться в саду, убирать в доме, не смотрела телевизор и не ходила в кино. У нее никогда не было мужчин, и она не стремилась к этому.

Когда Мэри Хортон вышла на переднее крыльцо, она постояла там некоторое время, прищурив глаза от яркого солнца и оглядывая садик перед домом. Траву давно пора было стричь. И где этот чертов мужик, которому она платила за то, чтобы он стриг траву раз в две недели по четвергам? Его не было уже месяц, и гладкая поверхность зеленого ковра начала выглядеть неопрятно. «Вот досада», — подумала она.

В воздухе стояло странное гудение, что-то среднее между звуком и ощущением. Слабое «буум, буум, бум», казалось, проникало до костей, и жителю Сиднея было ясно, что сегодня будет очень жаркий день. Два цветущих эвкалипта по обе стороны ворот поникли своими синими серповидными листьями, как бы протестуя против пульсирующего зноя, а японские жуки щелкали и суетились среди массы желтых цветов на кустах кассии. Двойной ряд великолепных красных олеандров обрамлял выложенную камнем дорожку, ведущую от двери к гаражу. Мэри Хортон, поджав губы, направилась по ней.

Ей предстояла схватка, борьба, которую она вела каждое утро и каждый вечер в течение всего лета. Когда она подошла к первому красивому, усыпанному цветами кусту, он начал вопить и визжать так громко, что у нее зазвенело в ушах и закружилась голова. Бросив сумку и сняв перчатки, Мэри Хортон шагнула к лежащему аккуратными зелеными кольцами шлангу, включила кран на полную мощность и направила струю на олеандры. Постепенно, по мере того, как пропитывались водой кусты, шум стихал, пока не остался единственный басовитый звук «бриик», исходящий из куста, ближайшего к дому. Мэри погрозила ему кулаком.

— Я до тебя доберусь, старый поганец! — сказала она сквозь зубы.

— Бри-и-и-и-ик, — насмешливо ответила цикада-хормейстер.

Опять натянуты перчатки, поднята сумка, и в тишине и спокойствии Мэри направляется к гаражу.

С подъездной дорожки отлично был виден развал, который творился вокруг прелестного домика из красного кирпича ее соседки миссис Эмили Паркер, Когда Мэри поднимала дверцу гаража, она бросила неодобрительный взгляд на этот хаос, потом посмотрела на тротуар.

А тротуары на Волтон Стрит были сделаны великолепно. Они представляли собой узкую цементную дорожку, вдоль которой до самой обочины тянулась широкая полоса идеально подстриженного газона. На расстоянии тридцати футов друг от друга с каждой стороны улицы росли огромные олеандры.