Авиаторы об авиации   ::   Галлай Марк Лазаревич

Он был явно старше своих товарищей, отличался уверенной, сформировавшейся

манерой говорить и держаться, но, несмотря на это, жил обычной жизнью обычного

учлета: и нотации инструктора, порой весьма вольные по форме, выслушивал без

пререканий, и машину, вымазанную после полетного дня от мотора до хвоста

касторовым маслом, исправно драил, и первого самостоятельного вылета ожидал с

нормальным курсантским трепетом — словом, жил, как все...



А началось все с того, что он, едва ли не случайно, оказался в числе

нескольких литераторов, которых пригласил к себе начальник Управления

Военно-Воздушных Сил Красной Армии Петр Ионович Баранов и предложил им

познакомиться поближе с авиацией, с тем чтобы в дальнейшем написать о ней.

Художник и писатель Иван Рахилло познакомился и... заболел воздухом с такой

силой, что почувствовал потребность самому научиться летать, а научившись, на

всю жизнь стал своим человеком в авиации.



Разумеется, наивно было бы утверждать, что для того, чтобы хорошо описать,

скажем, медиков, писателю надо обязательно стать врачом, а рассказать о жизни

спортсменов невозможно, не имея хотя бы бронзовой олимпийской медали. Избранный

Рахилло способ «вживания в материал», конечно, не единственно возможный.

Но — видимо, далеко не худший по эффективности, свидетельством чему служит

многое из написанного им в последующие годы. И — хочется добавить с

уважением — способ отнюдь не самый легкий!



Время, в которое Рахилло пришел в авиацию и о котором впоследствии рассказал

читателям, было фактически временем создания большого советского воздушного

флота. Только что возникшая отечественная авиационная промышленность стала

поставлять новые самолеты в количествах, которые всего двумя-тремя годами раньше

показались бы фантастическими. Но много самолетов — это еще не авиация.

Нужны люди, нужны порядки, нужны здоровые традиции, в общем — много еще

чего нужно... В рассказе «Десант в юность», включенном в книгу сочинений Ивана

Рахилло о воздушном флоте

, писатель вспоминает то время: «Летчики-лихачи, гусары

неба, еще ходили в ореоле славы. Молодые подражали им. Воздушный флот надо было

перестраивать, оснащать новой материальной частью, а главное — подбирать и

перевоспитывать людей». Заметьте: и подбирать, и перевоспитывать!



Вот этот-то, если можно так выразиться, пафос наведения порядка, пафос

трудного, порой небезболезненного, даже драматичного перехода от авиации

избранных «рыцарей воздуха» к авиации деловой, массовой, дисциплинированной,

по-настоящему боеспособной, ощутимо присутствует в книге «Русское небо», и

прежде всего в центральном ее произведении, романе «Летчики».



Андрей Клинков — главный персонаж «Летчиков», — в отличие от героев

многих читанных нами благополучных жизнеописаний, формируется и как летчик, и

как человек нелегко. Медленно, под влиянием самой жизни, а не авторского

своеволия, избавляется он от влияния представителя пресловутых «гусаров неба»

летчика Волк-Волконского — тоже, кстати сказать, персонажа, которого, как и

его многочисленных прототипов, еще служивших в авиации ко времени прихода в нее

летчиков нашего поколения, невозможно безоговорочно отнести к категории

«отрицательных». Даже эпизоды, казалось бы, чисто летные — вроде потери

Клинковым ориентировки в полете на маневрах — воспринимаются не столько как

эффектные «случаи в воздухе», сколько как узелки человеческих взаимоотношений.



Многое, очень многое в произведениях Рахилло увидено собственными глазами,

увидено «изнутри». Вот описание того, как человека в воздухе «...поражают реки.

Оказывается, что их гораздо больше, чем обыкновенно предполагаешь. Они вьются,

как змеи, сверкая чешуей...». Читаешь — и думаешь: ведь верно! Как сам

этого не увидел? То есть, конечно, увидел, но не отдал себе в этом отчета.