Бойся песков   ::   Нечипоренко Валерий

---------------------------------------------

Нечипоренко Валерий

Бойся песков



Валерий Нечипоренко

БОЙСЯ ПЕСКОВ

С легкой руки сэра Артура Конан Дойла затерянный мир обычно ищут среди непроходимых дебрей и болот, за стеной отвесных скал. Однако же на планете существует немало мест, внешне открытых, кажущихся легкодоступными, но в действительности столь обособленных, что там до сих пор едва ли ступала нога человека.

Если вы посмотрите на карту Азии, то восточнее Каспия легко отыщете плато Устюрт гигантский стол, поднимающийся над уровнем моря в среднем на 120-180 метров и простирающийся до самого Арала. Несмотря на то, что через северную оконечность плато в начале 70-х пролегли железная дорога и газопровод, что здесь добывают газ и калийные соли, Устюрт по-прежнему остается одной из самых безжизненных территорий планеты. По сравнению с ним раскинувшиеся по соседству неласковые Каракумы поистине райский сад. Недаром каракалпаки и туркмены говорят: Барса-Кельмес пойдешь не вернешься. (Так называется и один из островов в Аральском море).

Я не стану решительно настаивать на версии о подлинности песчаного чудовища, и все же...

Впервые я услышал о нем четверть века назад.

В ту пору, будучи молодым специалистом по строительству высоковольтных линий, я сидел с бригадой монтажников на станции Ак-Чалак. Так именовался крохотный разъезд на только что построенной через Устюрт железной дороге, по которому еще не началось регулярное движение поездов.

Был саратан самый знойный период лета. Солнце, будто насмехаясь, раскаляло и без того растрескавшуюся, твердую, как бетон, землю. Соль выступала, казалось, даже на рельсах, к которым невозможно было притронуться. Далеко на горизонте желтели крутые уступы чинки.

Мы столпились у короткого состава: раз в две недели, по четвергам, локомотив прикатывал из Кунграда цистерну с теплой солоноватой водой и вагон-магазин с неизменным ассортиментом: хлеб, рыбные консервы, макароны, чай, сигареты.

Внезапно раздался удивленный возглас. Кто-то из наших заметил, что по гребню чинков движутся три точки. На миг мы забыли о покупках: ведь за полтора месяца в той стороне не случалось увидеть даже парящей птицы.

Прошло, должно быть, часа полтора, когда к разъезду приблизился небольшой карнавал.

Впереди шел поджарый кочевник в пропыленном ватном халате и высокой бараньей шапке, такой древний, что его лицо, казалось, состоит из одних морщин. В поводу он вел навьюченного двугорбого верблюда. Сам ступал с той неторопливой легкостью, какая отличает людей, привыкших ежедневно покрывать пешком десятки километров.

На втором верблюде величественно восседала полная женщина средних лет в длинном темном платье, черном бархатном жилете и коричневых ичигах легких восточных сапожках. Ее голова была повязана цветастым платком, но широкое азиатское лицо оставалось открытым у кочевников женщины никогда не носили чадру.

Замыкал шествие третий верблюд, на котором сидел мужчина неопределенного возраста, чрезвычайно изможденный. Он раскачивался между горбов, как китайский болванчик, рискуя вот-вот свалиться. На его голове красовалась мятая соломенная шляпа, одежда же более заслуживала именоваться лохмотьями.

Верблюды ступали след в след, хотя вокруг была необъятная ширь.

По местному обычаю, мы пригласили путников к столу. Объяснялись жестами, ибо кочевники, как правило, совершенно не понимают по-русски, а может, просто делают вид, что не понимают.

Господи, неужели добрался?! воскликнул вдруг на чистейшем русском языке третий путник и всхлипнул.

Мы изумленно пригляделись. Белесые ресницы, а в особенности курносый нос выдавали в нем славянина.

За столом он поведал нам свою удивительную историю.