Черепахи до самого низа. Предпосылки личной гениальности   ::   Гриндер Джон

Когда кто-то говорит, что не может общаться с кем-то, его позиция эпистемологически не обоснована. На самом деле он имеет в виду, что пока что не может получить от этого кого-то тот ответ, который ему нужен.

Коммуникация и эпистемология в этом отношении одинаковы – они вездесущи. Невозможно не вступить в коммуникацию, и точно так же, невозможно не иметь эпистемологии – она может быть неосознаваемой, нежелательной, абсолютно недоступной ее владельцу, но она с точностью отражается в поведении этого человека.

Эпистемология – это гуманитарная дисциплина, которая систематически исследует возможности человеческого знания. Начав с того, что мы можем знать, и как мы узнаем, что, как мы думаем, мы знаем, эпистемология переходит к вопросу о том, знаем ли мы что-нибудь вообще. То, что люди Запада считают эпистемологию неким тайным знанием – красноречивое свидетельство того, насколько не исследованы основания наших убеждений, ценностей, актов восприятия. А также – критический показатель, насколько все еще не изучены основания и мотивы поведения, вытекающего из наших убеждений, ценностей и восприятия.

Жители Запада обычно смеются, когда впервые слышат шутливое определение пессимиста и оптимиста. Пессимист – это человек, который воспринимает ситуацию, оценивает ее и ведет себя так, как будто стакан наполовину пуст. А оптимист, конечно же, воспринимает и оценивает ситуацию и действует так, как будто стакан наполовину полон.

Не так забавны истории вроде рассказа об одном эксперименте, как будто бы проведенном в Нью-Йорке несколько десятилетий назад. Детей одного возраста случайным образом разбили на две группы, А и Б. Эти группы обследовали с помощью тестов, измеряющих IQ и уровень притязаний. Различия в результатах между группами оказались незначительными. Затем учителям, которые должны были в новом учебном году отвечать за обучение этих детей, сказали, что по результатам тестирования дети из группы А – одаренные, а дети из группы Б имеют трудности в обучении. Спустя шесть месяцев эти две группы снова прошли через те же тесты. И результаты тестирования показали, что и дети и учителя сумели превратить эту ложь в реальность. Группа А оказалась одаренной, а Группа Б – отстающей.

Наконец, совсем не смешны многие реальные факты, пропущенные через вялые фильтры снижения важности, которые мы называем средствами массовой информации. Эти факты ясно показывают неспособность наших политических лидеров справедливо и обоснованно учитывать и примирять различия, ставшие повседневной реальностью в Центральной Америке, Афганистане, на Ближнем Востоке... различия, убивающие мужчин, женщин и детей, которые просто хотят жить в мире. Все эти различия можно легко свести к различиям в эпистемологии, которые все еще остаются неисследованными.

Эта книга написана под большим влиянием работ Грегори Бейтсона. И мы считаем, что читателю было бы полезно иметь некоторое представление о той ситуации, в которой он работал. Бейтсон был в высшей степени творческим, синтетическим мыслителем. Говоря «синтетический», мы имеем в виду его способность обнаруживать целостные паттерны, независимо от их содержания или контекста. С неподражаемым изяществом он убедительно соединял то, что раньше казалось совершенно несовместимым – и выявлял более глубокие и более стройные структуры. Каковы же были эпистемологические позиции, на которые он отозвался?

В XVIII веке возникли две классические эпистемологически противоположные позиции. Одну из них выразил Юм, в британской эмпирической традиции, а другую – Kaнт, в немецкой традиции идеализма. Вкратце, суть этих позиций такова.

Основной организующий принцип эмпирической традиции был настораживающе прост.

Нет ничего в разуме, что не пришло бы из органов чувств.