Георг - Синяя Птица (Приемный сын ирокезов)   ::   Юрген Анна

Ошеломленный Георг бросился к матери, едва она вернулась в комнату. Мать пыталась загородить дверь столом. Георг понял ее. Он, ухватившись за крышку, толкал и поднимал тяжелый грубый стол, и наконец им удалось опрокинуть его. На ножки стола, приставленного к двери, полетели еще две скамейки.

Только после этого мать снова взяла пистолет, отмерила порох, плотно забила пулю и взвела курок. Она остановилась с оружием в руках у очага, не спуская глаз с двери. На стене и потолке появились длинные, чудовищные тени притаившихся людей! В хижине наступила гнетущая тишина. Притихли дети, но и снаружи не раздавалось ни единого звука. И эта жуткая тишина вселяла смертельный страх. Она была мучительнее грохота за дверью хижины. Пламя свечи еле теплилось в спертом теплом воздухе. Минуты казались бесконечными.

Резкий и короткий удар по крыше заставил всех вздрогнуть. И никто не успел сказать и слова, как раздался второй удар.

- Быстрее на чердак! Посмотри, что случилось!

Георг побежал к лестнице и с кошачьим проворством взобрался по ней. Под крышей было невыносимо жарко и темно. Ничего не было видно. Мальчик согнувшись, ощупью обошел низкий чердак. Кое-где в щели пробивался свет. Что-то тихо потрескивало. Ужас охватил Георга. Не замечая стропил, он, едва не ударившись о них головой, бросился к лестнице и пронзительно закричал:

- Зажигательные стрелы! Крыша горит!

Мать поспешила к лазу в потолке и подала Георгу небольшой топор.

- Сбивай щепу! Я подам ведро с водой.

Георг бросился с топором туда, где горела щепа, и изо всех сил стал колотить по кровле. К счастью, щепа из орешника была тонка и едва прикреплена к обрешетке. Она слетала легко, как листки бумаги. Георг попадал удачно. Только несколько горящих дранок оставалось на краю крыши. Мальчик плеснул на них водой, и они потухли.

- Огонь погашен! - сказал он матери, стоящей со вторым ведром воды на середине лестницы.

- Посмотри, не видно ли там чего? Только будь осторожнее!

Георг вглядывался через пробитое им отверстие в светлые сумерки июньской ночи. Легкий ветерок доносил шепот стеблей маисового поля. По другую сторону участка стоял лес, безмолвный и угрожающий. Мальчик окинул взглядом всю окрестность. Ничего подозрительного. "Неужели индейцы ушли?"

Скоро должно было наступить утро. С востока над вершинами деревьев уже золотилось небо.

Но вот пришел в движение черный край опушки леса, как будто устремляясь к хижине Георг вытаращил глаза.

"Всадники! Целый отряд!" Он различал уже длинные стволы ружей. Это возвращались отец и Эндрю, старший брат Георга. Вчера вечером они уехали на общий сбор пограничной милиции. Теперь мальчик уже различал голоса:

- Ал-ло! Ал-ло!

Георг бросился к лестнице

- Отец и Эндрю! С ними люди! Едут! Едут!

И руки точно обрели крылья. В один миг была разобрана баррикада у двери и отброшены засовы. Когда вошел отец, мать бессильно опустилась на скамейку.

- Хорошо, что ты вернулся, Джон! Еще немного - и было бы поздно.

И Георг с удивлением увидел, как отец наклонился и поцеловал мать. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь они были так нежны друг к другу.

Через некоторое время бревенчатая хижина-блокгауз наполнилась жизнерадостными голосами прибывших. Мужчины поставили стол и скамейки на места. Сестренки по очереди забирались к отцу на колени, а от очага шел аппетитный запах жареного сала.

- Посмотри-ка, что я нашел! Это лежало у самой двери, - обратился Георг к старшему брату и положил на стол странный топор с длинной рукояткой.

Эндрю взял оружие и стал его рассматривать. Железный клинок топора был укреплен оленьими жилами. На рукоятке красной краской был нарисован овал с шестью точками по краю. Это было изображение черепахи.

- Томагавк принадлежал воину из рода Черепах, - сказал Эндрю, размышляя вслух.