Бездонный колодец   ::   Честертон Гилберт Кийт

Второй был постарше и явно жил здесь уже давно; это был гражданский чиновник Хорн Фишер; его печально опущенные веки и печально поникшие усы как бы подчеркивали неуместность пребывания англичанина на Востоке. Ему было так жарко, что в душе он ощущал лишь тоскливый холод.

Ни один не счел нужным пояснить, что же, собственно говоря, изумительно. Не было смысла попусту болтать о том, что известно всякому. Ведь о блестящей победе над могучими соединенными силами турок и арабов, разбитых войсками, которыми командовал лорд Гастингс, ветеран многих не менее блестящих побед, кричали газеты по всей империи, и уж тем более все было известно в этом маленьком гарнизоне, расположенном столь близко от поля битвы.

— Право, никакая другая нация на это не способна! — горячо вскричал капитан Бойл.

А Хорн Фишер по-прежнему молча глядел в колодец; немного погодя он произнес:

— Мы и в самом деле владеем искусством не ошибаться, На этом и просчитались несчастные пруссаки. Они только и могли совершать ошибки да в них упорствовать. Поистине, чтобы не ошибаться, надо обладать особым талантом.

— Как вас понимать? — сказал Бойл. — О каких это ошибках вы говорите?

— Ну, всякий знает, ведь орешек-то был нам не по зубам, — отозвался Хорн Фишер. У мистера Фишера было обыкновение предполагать, будто всякий знает такие вещи, которые случается услышать одному человеку на миллион. — И поистине большое счастье, что Трейверс подоспел туда в самый решающий миг. Просто страшно подумать, как часто истинную победу одерживает у нас младший по чину, даже когда его начальник — великий человек. Взять хоть Колборна при Ватерлоо.

— Надо полагать, теперь мы изрядно расширили пределы империи, — заметил его собеседник.

— Да, пожалуй, Циммерны не прочь расширить их вплоть до самого канала, — произнес Фишер задумчиво, — хотя всякий знает, что расширение пределов в наше время далеко не всегда окупается.

Капитан Бойл нахмурился в некотором недоумении. Припомнив, что он в жизни не слыхал ни о каких Циммернах, он мог только обронить небрежным тоном:

— Ну, нельзя же ограничиваться только Британскими островами.

Хорн Фишер улыбнулся: улыбка у него была очень приятная.

— Всякий здесь предпочел бы ограничиться Британскими островами, — сказал он. — Все спят и видят, как бы поскорей вернуться туда.

— Право, я решительно не понимаю, о чем это вы толкуете, — сказал молодой человек, подозревая какой-то подвох. — Можно подумать, что вы отнюдь не восхищены Гастингсом и… и вообще презираете все на свете.

— Я от него в совершенном восторге, — отозвался Фишер, — вне сомнения, более подходящего человека для такого дела найти трудно: это тонкий знаток мусульманской души, а потому он может сделать с ними все, что ему заблагорассудится. Именно по этой причине я считаю нежелательным сталкивать его с Трейверсом, особенно после недавних событий.

— Нет, я решительно не понимаю, к чему вы клоните, — откровенно признался его собеседник.

— Собственно говоря, тут и понимать нечего, — сказал Фишер небрежным тоном, — но давайте лучше оставим разговор о политике. Кстати, знаете ли вы арабскую легенду про этот колодец?

— К сожалению, я не знаток арабских легенд, — сказал Бойл, едва сдерживаясь.

— И напрасно, — заметил Фишер, — особенно если учесть ваши взгляды. Ведь лорд Гастингс тоже в своем роде арабская легенда. Пожалуй, в этом и заключено его подлинное величие. Если он утратит свою славу, нашему могуществу во всей Азии и Африке будет нанесен немалый ущерб. Ну а про дыру в земле рассказывают, что она ведет неведомо куда, и такая выдумка кажется мне очаровательной. Теперь легенда приобрела магометанскую окраску, но я не удивлюсь, если она восходит к глубокой древности и родилась задолго до Магомета.