Происшествие в Боэн Биконе   ::   Честертон Гилберт Кийт

- Ты что, у нас погоду теперь предсказываешь?

- Да нет, - сказал Уилфрид, не поднимая глаз, - не погоду, а как бы тебя громом не поразило.

- Ах, прошу прощения, - сказал полковник. - Я и забыл, ты ведь у нас сказочник.

- А ты у нас, конечно, богохульник, - отрезал задетый за живое священнослужитель. - Что ж, бога не боишься, так хоть человека остерегись.

Старший брат вежливо поднял брови.

- Какого то есть человека? - спросил он.

- На сорок миль в округе, - жестко сказал священник, - некому тягаться силой с кузнецом Барнсом. Я знаю, ты не из трусливых и за себя постоять можешь, только смотри, плохо тебе придется.

Это были отнюдь не пустые слова, и складки у рта полковника обозначились резче.

Его вечная ухмылка стала угрюмой. Но он тут же снова обрел свою свирепую веселость и рассмеялся, оскалив из-под желтых усов крепкие песьи клыки.

- Ты прав, любезный Уилфрид, - беспечно сказал он, - так порадуйся же, что последний мужчина в нашем роду надел кой-какой ратный доспех.

Он снял свою нелепую шляпу, и ее круглая тулья оказалась легким стальным шлемом в зеленой обшивке, китайским, не то японским. Уилфрид узнал фамильный трофей со стены гостиной.

- Какая подвернулась, - небрежно пояснил брат. - У меня со шляпами так же, как и с женщинами.

- Сейчас кузнец в Гринфорде, - тихо сказал Уилфрид, - но вернуться может в любую минуту.

Он побрел в церковь. Скорей бы забыть об этой мерзости в прохладном сумраке, под готическими сводами; но в то утро все шло не по-обычному, всюду что-нибудь подстерегало. В такой час церковь всегда бывала пуста, а тут вдруг кто-то в глубине вскочил с колен и заспешил из полутьмы на залитую светом паперть.

Священник едва поверил глазам: этот ранний богомолец был деревенский идиот, племянник кузнеца, и ему явно нечего было делать в церкви, как и вообще на белом свете. Жил он без имени, с прозвищем Джо-дурачок; это был дюжий малый, сутулый и чернявый, лицо тестяное, рот вечно разинут. Он прошагал мимо священника, и по его дурацкой физиономии никак нельзя было понять, что он делал, о чем думал в церкви. В жизни его никто здесь не видел. Что у него могли быть за молитвы? Даже представить себе трудно.

Уилфрид Боэн стоял неподвижно и глядел, как идиот вышел на солнце, потом, как его беспутный брат приветствовал дурачка с издевательским дружелюбием, наконец, как полковник принялся швырять медяки в разинутый рот Джо и, кажется, в самом деле примерялся попасть.

От этой яркой уродливой картины земной глупости и грубости он обратился к молитве об очищении своей души и обновлении помыслов. Он углубился в галерею и прошел к любимому цветному витражу с белым ангелом, который всегда проливал покой в его душу. Здесь перед его глазами постепенно померкло одутловатое лицо слабоумного с разинутым по-рыбьи ртом. Здесь он постепенно отвлекся от мыслей о нераскаянном брате, который метался, как зверь за решеткой, снедаемый скотской похотью.

Там его через полчаса и нашел деревенский сапожник Гиббс, наспех посланный за ним. Он быстро поднялся с колен: он знал, что Гиббс не явился бы ни с того ни с сего. Как во многих деревнях, здешний сапожник в бога не верил и в церкви бывал не чаще дурачка Джо. Дурачок еще мог забрести невзначай, но это явление сбило бы с толку любого богослова.

- В чем дело? - довольно строго спросил Уилфрид Боэн и встревоженно потянулся за шляпой.

Местный безбожник ответил на удивление уважительно, с какой-то даже смутной симпатией.

- Уж не взыщите, сэр, - сказал он хрипловатым полушепотом, - но мы решили вас потревожить. Тут, в общем, довольно жуткое дело приключилось. Ваш, в общем, брат:

Уилфрид с хрустом стиснул руки.

- Ну, что он еще натворил? - почти выкрикнул он.

- Да как бы вам сказать, сэр, - кашлянув, сказал сапожник. - Он в общем-то ничего такого не сделал: и уж не сделает.