Расставание в голубом   ::   Макдональд Джон Д.

---------------------------------------------

Джон Д. Макдональд

Расставание в голубом

Глава 1

Этот вечер я собирался спокойно провести дома.

Домом мне служил похожий на баржу шестнадцатиметровый жилой катер «Дутый флэш», причал Е-18, Бахья-Мар, Лодердейл.

Дом – это уединение. Задерни везде глухие ночные шторы, задрай люки, включи кондиционер, чтоб его мягкое гудение заглушило доносящийся снаружи шум, – и вот ты уже полностью отрезан от безалаберной жизни на соседнем судне. С таким же успехом можно находиться в ракете по ту сторону Венеры или затаиться под толщей полярных льдов.

Большую каюту я назвал салоном, ибо так величают ее моряки, и это слово напоминает о безделье, моем основном занятии.

Развалясь на угловом диванчике, я изучал карты рифов и отмелей, пытаясь раздуть в себе хоть слабую искру жизненной энергии, побуждающей отправиться на поиски нового места для стоянки «Дутого флэша». Пара «геркулесовских» двигателей по 58 лошадиных сил каждый выжимали верных в узлов. И все же не хотелось трогаться с места. Лодердейл мне нравился, но я болтался здесь так долго, что уже не мог разобраться – хорошо это или плохо.

Чуки Мак-Колл ставила какие-то бестолковые спектакли. Она обосновалась у меня, потому что тут было тихо и просторно. Распихала всю мебель по углам, принесла два зеркала из капитанской каюты и водрузила на столик свой маленький трескучий метроном. Она носила старый выцветший ржаво-рыжий леотард, залатанный в нескольких местах черной лентой. Темные волосы Чуки поддерживал легкий шарф.

Леотард – облегающая рубашка, которую обычно носят танцоры или артисты балетаца. Танцовщице вообще приходится вкалывать, как шахтеру в забое. Она топала стройными ногами, шипела и корчилась, извиваясь всем телом, а тело у нее было чудо как хорошо. Несмотря на кондиционер, в салоне витал исходивший от нее слабый остро-сладкий запах – запах сильной и крепкой разгоряченной девушки. Отвлекаться и смотреть на нее было приятно. В неярком верхнем свете ее кожа лоснилась от пота.

– А, черт! – сказала она, мрачно изучая свои записи.

– Что-нибудь не так?

– Да нет, ничего страшного. Просто надо точно определить, кто где будет стоять, а то получается, что они у меня лупят друг дружку руками и ногами. Я и сама иногда путаюсь.

Она принялась что-то вычеркивать, а я вернулся к изучению отмелей на северо-востоке от рифов Успокоения. Она поработала еще минут десять, снова занесла пару строк в блокнот и, тяжело дыша, оперлась о край стола.

– Трев, милый...

– Да?

– Мы как-то говорили о том, чем ты зарабатываешь на жизнь... Ты меня тогда не дурачил?

– А что я сказал?

– Звучало диковато, однако я склонна тебе верить. Ты заявил, что если у Х есть что-то ценное, но вдруг появляется У, отнимает это что-то и у Х нет абсолютно никакого шанса вернуть свое добро, то тогда появляешься ты, вместе с Х отбираешь ценности у У и половину оставляешь себе. Потом... Ты просто живешь на эти деньги, пока они не кончаются. Это и в самом деле так?

– Очень упрощенно, Чук, но в общем все верно.

– И ты никогда не попадал в переделки?

– Когда как. В положении У большого шума обычно не поднимают. Поскольку я что-то вроде последней надежды, моя доля – пятьдесят процентов. Половина для Х много лучше, чем вообще ничего.

– И ты потом держишь язык за зубами?

– Чук, я ведь пока еще не заказал себе визитных карточек. Что бы мне на них написать? «Тревис Макги. Возвращатель»?

– Но Боже мой, Трев, сколько таких дел ты сможешь отыскать, лежа на диване, в то время как деньги уже кончаются?

– Вполне достаточно, чтобы прикинуть и выбрать. Это сложная материя, дорогая. Чем замысловатей становится наше общество, тем больше относительно законных способов украсть.