Титулы, мундиры, ордена в Российской империи   ::   Шепелев Леонид Ефимович

Наряду с этим они получили отражение в исторических источниках, мемуарной и художественной литературе, в изобразительном искусстве: иногда - это рассуждения, прямо затрагивающие проблемы государственной службы и социальных отношений; чаще же - частные упоминания титулов, мундиров и орденов конкретных лиц с целью обозначить их правовой статус либо просто назвать их.

Сталкиваясь с упоминанием титулов, мундиров и орденов, современный читатель (а иногда и специалист-историк) нередко затрудняется в понимании их значения. И это естественно, поскольку система титулов, мундиров и орденов, существовавшая в Российской империи, была отменена еще в 1917 г. и с тех пор основательно забыта. Специальных же справочников о них нет (за исключением энциклопедий и словарей, в которых соответствующие термины даны вразбивку, в общем алфавитном ряду). До революции нужда в таких справочниках была невелика, поскольку существовали ведомственные инструкции, да и сама традиция применения титулов, мундиров и орденов была жива. Трудности усугубляются вследствие того, что упоминание титулов, мундиров и орденов в литературе бывает не всегда формально правильным и может быть заменено принятым в то время бюрократическим или великосветским жаргоном. Так, в разных контекстах речь может идти о "даровании светлостью", о пожаловании придворного или другого мундира, ключа или шифра, о получении "белых пуговиц" или "кавалерии", о награждении "клюквой" на шашку и т. п. В этом случае обращение к справочникам по понятным причинам вообще невозможно.

Примеров такого рода можно привести очень много. Укажем некоторые из них.

Вот что читаем в дневнике министра внутренних дел П. А. Валуева за 1865 г.: "1 января. Утром во дворце. Князя Гагарина видел с портретом, Буткова с алмазными знаками святого Александра, Милютина - в мундире члена Государственного совета, Чевкина - с лентою святого Владимира". А вот запись за 28 октября 1866 г.: "Граф Берг произведен в фельдмаршалы. Генералам Коцебу и Безаку даны андреевские ленты, генерал-адъютанты Граббе и Литке возведены в графское достоинство, и первый из них посажен в Совет. Членами Государственного совета, кроме его, назначены государь цесаревич, генерал Дюгамель, адмирал Новосильский, князь Вяземский, Н. Муханов, граф Александр Адлерберг и князь Орбелиани. Князь Вяземский, кроме того, пожалован вместе с Веневитиновым в обер-шенки". Как понять такое место из того же дневника за 1867 г., производящее впечатление некоторой двусмысленности: "16 апреля. Светлое воскресенье. Ночью в Зимнем дворце... Граф Панин на прощанье уносит алмазы святого Андрея, а Замятин - алмазы святого Александра"?

Не сразу удается разобраться в смысле рассказа начальника III Отделения и шефа корпуса жандармов графа П. А, Шувалова. В 1686 г. в кругу близких знакомых он вспоминал, как 20 лет назад граф М. Н. Муравьев (усмиритель польского восстания 1863 г., а в 1866 г. председатель Верховной следственной комиссии по делу о покушении Д. В. Каракозова на Александра II) просил Шувалова в связи с окончанием следствия (которое велось "с большим зверством") "доложить государю, что он ... желает быть назначенным генерал-адъютантом".

Когда это было передано царю, тот воскликнул: "Моим генерал-адъютантом - ни за что!.. Дать ему бриллиантовые андреевские знаки, но без рескрипта". Муравьев, "недовольный тем, что ему не была дана награда, о которой просил, уехал к себе в лужское имение", где скоропостижно скончался. "Фельдъегерь, привезший ему туда бриллианты, застал его мертвым...". (Обратим внимание на то, что рассказ, Шувалова характеризует не только нравы, но и шкалу ценности разных наград).

В том же 1886 г. А. А. Половцов счел важным записать в дневнике как характерную черточку времени, что застал у генерал-фельдмаршала великого князя Михаила Николаевича графа П. А.