Тысяча женихов и невест   ::   Григорьев Сергей Тимофеевич

- Теперь мы можем приступить, - сказал опекун. - Вот наш молодой друг находит, что, исполнив то, что нам повелено, мы нарушим в каждом из этих людей достоинство человека.

- Ха-ха-ха! - весело и звонко рассмеялся генерал и больше ничего не сказал.

- Что же, генерал, начнем, пожалуй? - предложил опекун.

- Начнем, начнем, - весело говорил, идя с левой стороны за опекуном, генерал.

Друцкой следовал за ними.

- Каков будет порядок?

- Да я так полагаю, государи мои, что времени им было дадено достаточно, чтобы каждый мог сыскать суженую, а девка высмотреть суженого. Три дня они резвились во дворе и парке - водили хороводы, бегали в горелки, пели песни и плясали. Им и было приказано встать тут друг против друга, как сами хотят. Вот глядите, что за пара, - прибавил опекун.

Он указал на молодого русого парня в новой безрукавке и канифасовой алой рубахе - по-видимому, кучеренка из богатого дома.

Как раз против кучеренка стояла девушка в городском нарядном платье и шляпке с подвязанными лентой полями. На руках девушки были перчатки. Казалось, что это не простолюдинка, а барышня, попавшая сюда на смотрины тысячи женихов и невест по нелепой случайности и только ждет подходящего мгновения, чтобы объясниться и уйти...

Видя, что взгляды комиссионеров остановились на ней, девушка вдруг с очаровательной грацией упала на колени и, простирая вперед руки, воскликнула:

- Умоляю вас о милости!

- О чем ты просишь, милая?

- Я прошу, чтоб меня не подвергали этой участи. Я не хочу идти замуж...

- Неужели тебе никто не приглянулся?

- Никто. Я не хочу выходить замуж. Я не могу жить в деревне. Не делайте меня несчастной!

- Как? - воскликнул опекун. - Ты противишься воле государыни? Она, в неизреченной милости своей и материнской о вас заботе, решила сделать вас счастливыми, воспитать через вас поколения счастливых людей...

- Нет, я знаю, что буду несчастна.

- Если ты и будешь несчастна сама, то можешь составить счастье супруга, - медленно и наставительно говорил опекун, осанисто выставляя блистающую золотом и драгоценными камнями грудь. - Не в этом ли истинный путь и назначение девушки? Если никто тебе не приглянулся, то уж наверное ты приглянулась многим. Хоть бы вот этот парень. Скажи, ну чем он не хорош!

Опекун повел рукой в сторону молодого кучера в безрукавке.

Парень стоял словно окаменелый и, вытянув шею вперед, смотрел хотя и оторопело, однако весело.

- Истинную правду изволите говорить, ваше сиятельство, - сморгнув, заговорил кучер, - мы будем очень хороши.

Опекун и остальные комиссионеры улыбнулись.

- Для чего же ты хорош?

- Для того, ваше сиятельство, чтобы взять вот их за себя...

- Ты желаешь на ней жениться?

- Желаем на них жениться, ваше сиятельство!

Услышав эти слова, девушка резво вскочила на ноги и кинулась было бежать. Строгий взор опекуна ее остановил.

- Давайте, господа, с этой пары и начнем. Пройдем в круглый зал, там я велел быть письмоводителю и писарям.

Опекун приказал девушке и претенденту на ее руку идти вперед. Все двинулись между двумя шпалерами женихов и невест. Девушка плакала. Невесты недвижимо провожали шествие, перешептываясь и морщась от сдержанных слез, женихи - угрюмыми, недобрыми взорами.

При входе опекуна в круглый зал письмоводитель вскочил из-за стола и низко поклонился. Писаря, с заложенными за ухо гусиными перьями, вытянулись во фронт. То же сделал и стоявший в ряд с писарями дьячок, по-утиному вытянув тощую шею с кадыком. Опекун уселся за столом в кресло. Рядом с опекуном, по сторонам, сели оба комиссионера - гвардии капитан и генерал. Для них были приготовлены кресла со спинками пониже.