Возвращение Императора, Или Двадцать три Ступени вверх   ::   Карпущенко Сергей

Но никто из этих людей не знал, что каждое слово их горячих речей было услышано и намотано на ус одним человеком, находившимся в соседней комнате и приникшим ухом к дырочке в стене, нарочно прокрученной им уже с месяц назад. Человек этот на словах являлся преданным борцом за счастье трудового народа, но на самом деле показных своих убеждений стыдился и находился в тесной связи с теми, кто имел взгляды совсем другие. И вот едва этот человек услышал, до чего договорились члены Уральского Совдепа и ЧК, как тут же поспешил выйти из дома, где проходил "военный совет", быстро пошел на окраину Екатеринбурга, на котором каменных домов уже было немного и за высокими штакетниками стояли деревянные постройки городской бедноты рабочих, мелких торговцев, извозчиков. Калитку одного из дворов он смело отворил, будто делал это не раз, на крыльцо взошел тоже безо всякого смущения или сомнения, хотя и оглянулся перед тем, как толкнуть незапертую дверь. И едва очутился в горнице, прокуренной не меньше, чем "зал для заседаний" Уральского Совдепа, как тут же взволнованно заговорил, обращаясь сразу ко всем собравшимся здесь мужчинам:

- Все, господа, на сегодня назначено! Подлежат уничтожению все члены семьи Николая Александровича! Все без исключения.

- Как, даже малолетнего царевича пощадить не захотели? Княжон?! - чуть не задохнулся от удивления и злобы вскочивший из-за стола человек, высокий, стройный, с лицом благородным, тонким, только искаженным сильной ненавистью.

- Никого! - кивнул пришедший и в течение пяти минут, тоже захлебываясь злобой, пересказывал обитателям деревянного дома то, что ему удалось подслушать.

Когда он замолчал, гробовое молчание, воцарившееся в горнице, нарушалось лишь гудением мухи, запутавшейся в ситцевой занавеске окна.

- Ну, если сегодня не удастся государя освободить, так быть нам с вами, господа, заклейменными во веки веков малодушными трусами, - тихо произнес высокой мужчина, а другой, чернявый, с густой бородой, сказал:

- Чего уж нам ждать. Всё знаем, час известен, и автомобиль эта сволочь большевистская для нас как нарочно поставит, чтобы, видишь ли, гнусность свою ревом мотора заглушать. Нам и карты в руки. Как только выведут государя с семьей из дома, чтобы в подвал ввести, тогда и напасть на них нужно. Перестреляем всех иуд проклятых, царя - на мотор да и прочь из города.

- Во-первых, - заметил третий мужчина, пожилой уже, с седыми висячими усами, - я тебе, Павел Исаич, возражу. В смелости твоей здесь никто сомневаться не собирается, но не спешишь ли ты? Сам не видел разве, что караул на улице, вдоль забора дефилирующий, довольно сильный - человек пять с винтовками. Если этот караул не снимешь, то и во двор пройти не сумеешь. Потом, знаешь ли ты, в какое место автомобиль поставят? Нет, не знаешь.

- А я и знать об этом не хочу! - с каким-то пренебрежением сказал чернявый. - Караульных снимем мы без шума, ножами снимем. А там увидим, где автомобиль стоит. Снаружи - хорошо, а внутри двора - так и того лучше. Мы ведь государя и его семью в кузов поместить хотим, вот и наше счастье будет, если незаметно для тех, кто по улице может проходить, это сделаем. Мотор работающий - это для нас удобство! Мы, чай, по большевикам палить нещадно будем. Главное, конечно, наружную охрану уничтожить, а там все как по маслу покатится!

- Куда же повезем царя? - спросил озадаченно высокий. - Вы подумали об этом?

- К Колчаку иль к белочехам, - ответил усатый. - Выедем на восточный тракт - и дунем. Главное сейчас не это. Главное - царя с семьей спасти. Можно, думаю, на время где-нибудь в лесу припрятать, а потом, когда возможность будет, переправим за границу.

- Да уж лучше в лес их завести, чем к Колчаку, - проговорил чернявый бородач. - Адмирал сейчас англичанам да французам служит, которые спят и видят Россию не монархией, а республикой.